— Ты этого не сделала! — я удивленно выдохнула.

Она вздернула подбородок.

— Я знала, что ты не поймешь, и это было нелегкое решение. Но теперь, с ребенком и всем прочим, он умолял меня каждый день. Для него это очень много значит, что мы его семья и у нас его фамилия.

— Но как насчет твоей фамилии? Я всегда думала, что Кристина Сандерс — действительно красивое сочетание имени.

— Я тоже, но теперь я буду Кристиной Боулдер.

Я плюхнулась на диван рядом с ней.

— А я думала, что это я принесу новости.

Кристина подняла руку.

— Подожди, я обещала Александру, что позову его, когда ты приедешь. Он в своем кабинете, но не хочет пропустить ничего из того, что ты хочешь рассказать. — Она прокричала его на весь дом, прежде чем спросить: — Это правда, что Арчера поймали?

— Да, это правда, — кивнула я.

— Привет, Кайя, — глубокий рокот голоса Боулдера заставил меня поднять глаза. — Рад видеть, что ты благополучно вернулась.

— Спасибо. Вау, я вижу, борода вернулась. — Моя голова повернулась к Кристине. — Что случилось? Ты проиграла пари или что-то в этом роде?

— Мне не нужно разрешение моей жены, чтобы отрастить бороду, — сказал Боулдер и сел.

— Но не забывай, что ты обещал не позволять ей отрасти так сильно, как это было, когда я впервые встретила тебя, — быстро сказала она.

— Я не буду. — Боулдер посмотрел на меня. — Кристина умирала от желания, чтобы ты пришла и рассказала нам о своей поездке.

— Именно поэтому я пришла сюда первой, — сказала я с улыбкой, — только для того, чтобы узнать, что теперь тебя зовут Александер, а не Боулдер.

Он пожал плечами.

— Да, ну, ты знаешь, Кристина предпочитает называть меня Александром, а мне действительно все равно.

— Итак, как я должна тебя называть?

Кристина ответила за него.

— Александр, конечно.

Боулдер закатил глаза.

— Пока ты не называешь меня нежным или милым, у нас нет проблем.

— Ты определенно не нежный и не милый, так что этого не случится, — сказала я с юмором, искрящимся в моих глазах.

Он удовлетворенно кивнул мне.

— Ты чертовски права насчет этого. А теперь расскажи нам о поездке.

— Почему бы мне просто не перейти сначала к самой лучшей части? — спросила я, не в силах больше хранить свой секрет.

Боулдер рассмеялся.

— Финн уже сказал мне, и, по его словам, лучшей частью были все согласные женщины.

— Да, я не удивлена, что он так сказал. — Я полностью завладела их вниманием и сделала большой глоток воздуха, чтобы унять бабочек в животе, прежде чем заговорить. — Я ходила навестить мать Рейвен. Хайди попросила меня удочерить Рейвен, потому что она не чувствует себя достойной быть матерью.

— Да, Кристина сказала мне. — Боулдер нахмурился. — И я думаю, что кто-то должен надрать ей задницу за то, что она отвергла такого замечательного ребенка, как Рейвен.

— Это не совсем в моем стиле, — сказала я. — Возможно, Хайди сама не в состоянии заботиться о Рейвен, но она хочет как лучше для своего ребенка, и я думаю, что это достойно восхищения.

— Итак, ты наконец согласилась удочерить Рейвен? — Кристина улыбалась мне.

— Нет, мне пришлось отказаться.

Тогда с Боулдером случился припадок.

— Что ты сделала? — крикнул он и встал с дивана. — Я никогда не считал тебя холодным человеком. Ты должна быть чертовски польщена тем, что можешь стать матерью Рейвен.

— Это не так просто, у меня двадцать детей, которые нуждаются в моем внимании, и я не могу отдать предпочтение ни одному из них.

Боулдер прошелся по комнате.

— Итак, что тогда будет с Рейвен? Ты собираешься позволить кому-то другому удочерить ее? А ты подумала о том, что произойдет, если они откажутся позволить ей остаться здесь, в школе? — Вены на его шее начали проступать все заметнее. — Ты понимаешь, что мы можем никогда больше ее не увидеть? — Он повернулся и пронзил меня обвиняющим взглядом. — И ты называешь это лучшей новостью из твоей поездки на Родину — это какая-то злая шутка?

— Если бы ты мог просто снова сесть, я объясню, — сказала я самым спокойным голосом.

Боулдер действительно сел, но его ноги постукивали по полу.

— Мы уже нашли мне замену. И я уверена, что у Рейвен будет лучшая мать в мире.

— Ты знаешь этого человека? — голос Боулдера гремел, и он оглядывал комнату, как будто искал, чтобы бросить. — Я люблю всех детей в школе, но Рейвен просто особенная. — Запустив руки в волосы, он продолжал разглагольствовать. — Я имею в виду, если бы ты могла видеть, как она подбежала к нам вчера; крепкие объятия, которые мы получили от нее. — Он покачал головой и вскинул руки в воздух. — В этом ребенке так много любви и смеха, но также уязвимости и страха, что ее не будут любить. Она просто привыкла быть здесь, а теперь ты хочешь отправить ее обратно на Родину? — Он повернулся ко мне с огнем в глазах. — Я не могу позволить тебе сделать это. Рейвен заслуживает того, чтобы быть с людьми, которые ее знают и которые любят ее в ответ.

— Ты прав, она должна жить с людьми, которые ее знают и любят, — согласилась я.

Боулдер моргнул, глядя на меня.

— Но как, если ты позволишь какой-то другой женщине удочерить ее?

— Потому что я доверяю этой женщине и восхищаюсь ею, — тихо сказала я, а затем мой взгляд упал на Кристину.

У нее вырвался вздох, и она прижала руку ко рту.

— О…

Боулдер переводил взгляд со своей жены на меня и обратно.

— Ты знаешь, о ком она говорит? Откуда нам знать, что мы можем доверять этой женщине с Рейвен?

— Не волнуйся, ей не придется воспитывать Рейвен одной. Моя подруга — одна из немногих женщин с Родины, которые связали себя узами брака с мужчиной. У Рейвен будут и мать, и отец.

Когда Боулдер все еще не понял этого, Кристина заплакала.

— Это мы. Она говорит о нас!

Медленное осознание в глазах Боулдера сказало мне, насколько невозможной была для него мысль об удочерении ребенка с Родины. Эта идея просто никогда не приходила ему в голову.

Это было похоже на то, что вся сердитая энергия, которую он только что проявил, когда ходил по комнате, была выбита из него. Его плечи слегка поникли, и он продолжал открывать и закрывать рот, пока, наконец, не начал заикаться.

— Н-нас?

Кристина плакала, и ее многочисленные слезы заставили меня тоже заплакать. Несмотря на это, я все равно вытащила документы и положила их