— Нет, ехать никуда не надо. Ты мне скажи, Николай, ты в рейсе один был?

— Так это, Михалыч, ты ж запретил. — Голос Ивонина звучал так неубедительно, что сразу было понятно — врет.

— Коль, давай вокруг да около ходить не будем. Я сейчас тебе одну историю расскажу, а ты мне просто скажешь, так все было или нет. В рейс тебя поставили вместе с Петькой Столыпиным. Но накануне отъезда он тебе позвонил и попросил съездить одному. Семейные обстоятельства у него изменились. При этом он очень просил тебя никому про это не говорить. Мол, он тебе деньги отдаст. И ты заработаешь двойной тариф, и правило не нарушено будет. Всем сплошная выгода.

— Так, Михалыч, ну я ж сто лет за рулем. Мне одному в рейс до Архангельска сходить, как два пальца об асфальт. Ты ж знаешь. Мы с тобой вместе начинали. Я ж на дороге родился, можно сказать.

— Да не о том сейчас разговор, напарник. Хотя за самоуправство я, когда приеду, голову вам оторву. Ты мне скажи, так все было?

— Так, — весело подтвердил Ивонин. Он не чувствовал за собой никакой вины. Подумаешь, сгонял в рейс по-быстрому без напарника. Невелико преступление. — А ты когда приедешь голову нам отрывать? А то я уж забыл, как ты выглядишь.

— Приеду, — пообещал Иван. — Теперь точно приеду. Распустились вы там без меня.

Он положил трубку и быстро пересказал Селезневу и Лиде содержание разговора.

— Вот и еще один кирпичик лег на место, — удовлетворенно заметил начальник службы безопасности. — Сейчас закончим, отдам я этого Столыпина на растерзание Витьке Полетаеву. Его ребята там всю твою контору и так крутят по первое число, с Яковлева начиная. Ну, будет им подмога.

— Я ведь интуитивно тогда все равно подозревал, что это Столыпин. Кабы меня Большаков не заверил, что мужик в кадре — это бывший работник порта, так я бы Ивонину еще тогда позвонил. Но Николай Петрович посмотрел на экран и сказал, что знает этого человека. Даже имя назвал — Илья Глазов, кажется.

— Вань, Илья Глазов — племянник моей жены, — добродушно заметил Селезнев. — В порту он действительно работал, но летом переехал в Крым на постоянное место жительства. У него там тесть с тещей свой домик имеют, под Ялтой. И с того момента, как он на юга подался, сюда больше не приезжал. Это я тебе точно говорю.

Иван тяжело вздохнул. Что ж, еще одной загадкой меньше. Итак, получается, что Петька привез Риту, отдал деньги Большакову, покрутился в городе пару дней, чтобы убедиться, что Рита все сделала правильно и Иван будет сидеть, как пришитый к ее юбке. Однако Лиде позвонила рыдающая Василиса, и Иван решил изменить планы и отправиться в Питер. Рита позвонила Яковлеву, и тот дал задание Петьке устроить пожар в порту. Да. Все сходится.

— Интересно, кто док поджег? — глухо спросил Иван. — Петька или все-таки Большаков?

— Ну, тут нам Николай Петрович лучше расскажет, когда мы его спросим, — нехорошо усмехнулся Селезнев. — Но думаю, что дело было так. Большаков от идеи устроить пожар в восторг не пришел. Столыпин решил все сделать сам, пошел посмотреть место преступления и попался на глаза псу вашему.

— Весту, — кивнул Иван.

— Пес стал лаять, он же у вас бешеный, на чужих бросается, и стало понятно, что ночью тишину соблюсти не удастся и сторожа, какими бы пьяными они ни были, собачий лай услышат и на место преступления прибегут. Кстати, самогон им в каптерку, скорее всего, тоже Большаков подкинул. Чтобы уж с гарантией.

— И тогда Столыпин сказал Большакову, что ночью на территорию порта придется приехать ему и док поджечь. Потому что его Вест знал и лаять бы не стал.

— А как Большаков дома объяснил, куда уезжает? Ночью ему на работу не может быть нужно.

— Я, когда с его женой разговаривал сегодня утром, спросил, при каких обстоятельствах в ночь пожара Николай Петрович в порт поехал. Просто все, Ваня. Просто и цинично. Жена у него бессонницей страдает и снотворное принимает. В общем, спала она под лекарствами, он ее разбудил, сказал, что в порту пожар и ему ехать срочно надо. Она уснула, а он уехал. Он ничем не рисковал. Про пожар в порту ему все равно бы сообщили. А то, что произошло бы это на час позже, так, во-первых, спросонья жена бы этого не заметила, а во-вторых, я не исключаю, что он и часы перевел. Кстати, можно спросить у Николая Петровича, кто ему звонил и вызвал в порт на место пожара, и распечатку взять с мобильного. Выяснится, что никто ему в ночь пожара не звонил. Сам он там оказался.

Иван вдруг до мельчайших подробностей вспомнил свой телефонный разговор с Яковлевым. Тот самый, в котором он пытался выяснить местонахождение Столыпина. «У тебя все время неприятности, — сказал тогда Павел. — Бросал бы ты этот порт к чертят собачьим, ехал бы домой. У нас тут хорошо. Тепло, светло, никакого пожара». А на вопрос, откуда он знает про пожар, испугался. Иван помнил, насколько растерянным стал голос его заместителя. Он тогда отбрехался, конечно. Сказал, что слово «пожар» в фигуральном смысле использовал. А на самом деле Яковлев просто оговорился. Он действительно знал про пожар, потому что был его заказчиком.

— А Гришка? Как там оказался Гришка? — спросил Корсаков Селезнева.

— Гришка понимал, что в порту что-то не так. Его смутил рассказ Новикова про то, что тебя ударили по голове. Он поговорил с Ромкой, узнал про разговор с Матвеевым. Ему это не понравилось. Маргулису очень хотелось, чтобы дела в порту наладились, он же работящий был мужик, семейный, обстоятельный. Ему стабильности хотелось. Да и ты, Иван, ему нравился. Поэтому он держал глаза и уши открытыми, собирал информацию. Думаю, что он случайно стал свидетелем разговора между Столыпиным и Большаковым, того самого, где они обсуждали, что собака не даст пройти. Скорее всего, Гришка ночью поехал в порт, чтобы убедиться в том, что все понял правильно, чтобы случайно не навести на Большакова напраслину своими подозрениями. И когда Маргулис застукал главного инженера за поджогом, то тому не оставалось ничего другого, как убить Гришку и подкинуть на место преступления твою куртку. Второй раз лишиться мечты о домике он был уже не в состоянии.

— А Матвеева он за что убил?

— Я ж тебе говорил, Иван Михалыч, что одна ошибка всегда тянет за собой другую. Скорее всего, Большаков где-то встретил Матвеева и в разговоре случайно упомянул, что тебя ударили по голове. Он упустил из виду, что не должен об этом знать, потому что ты в порту никому про это не рассказывал.

— Они общались. Большаков с Матвеевым. Мне Гришка про это говорил. Я спросил тогда, с кем встречаются Беляев и Матвеев. Я же на них грешил. Думал, пакостят мне. А Гришка ответил, что Беляев ни с кем, а Матвеев — с главным инженером. А я не послушал его тогда. Точнее, не услышал, — горько сказал Иван.

— Вот-вот. В общем, Николай Петрович сгоряча ляпнул Матвееву, тот растрепал Новикову, а Роман во всеуслышанье показал свою осведомленность. Дальше было вопросом времени, когда ты заинтересуешься, от кого про это узнал Новиков, а за ним Матвеев. К тому моменту Большаков уже весь издергался. Шутка ли, человека убил. И тут ему звонит Лида, ищет мой телефон и говорит, что ты поехал к Матвееву, причем один. У него от страха совсем крышу снесло. Он, в отличие от тебя, не тратил время, чтобы узнать адрес, поэтому приехал в коттеджный поселок до вас с Беляевым. Думаю, что Матвеев ночному гостю удивился, но дурного не заподозрил. А Большаков взял хозяйское охотничье ружье и Матвеева убил.