В начале 1905 года Педро Леон Акоста и его брат Мигель, объединившись с тремя братьями Ортега из такой же консервативной семьи, составили заговор против президента Рафаэля Рейеса, плохо, по их мнению, противостоявшего натиску либералов. Обиды копились долго. Рейесу перестали доверять после того, как он однажды заявил, что его долг – быть президентом всех граждан страны, а не только своих однопартийцев, а в другой раз – что он назначит генерала и либерала Бенхамина Эрреру военным министром, и заговорщики не желали, чтобы он шел на такую уступку врагам. Чаша терпения переполнилась, когда он приблизил к себе Рафаэля Урибе Урибе – безбожника, поднявшего оружие на отчизну и требовавшего расторгнуть конкордат с католической церковью. Президент Рейес разбил его войска в войне 1895 года, теперь же, по его словам, намеревался сделать его членом правительства. Для того ли с господним именем на устах победили они в той войне, чтобы тотчас сдать страну побежденным?

И в один прекрасный день, который, без сомнения, когда-нибудь станет достоянием гласности, четверо всадников спешились перед долиной Сопо и там же, у подножия исполинской горы, подобной задремавшему чудовищу, скрестили пальцы правой руки, держа в левой бокал шампанского, поклялись свергнуть президента Рейеса и выпили за успех своего начинания. Они рассчитывали, что оно не станет достоянием общественности, однако же просчитались. Последствия, впрочем, оказались не такими, как можно было ожидать и опасаться: слишком уж близки были к президенту дон Анатолио Акоста и дон Сенен Ортега, главы двух семей. И это обстоятельство обеспечило их сыновьям кое-какие поблажки: когда слухи о заговоре дошли до президента, он пригласил к себе во дворец всю компанию – отцов, сыновей и приходского священника – и так, словно урезонивал несмышленышей, попросил молодых людей бросить их затею. Заверил их, что у него и в мыслях никогда не было ставить либерала на военное министерство, а в видах умиротворения заговорщиков предложил Акосте возглавить Национальную полицию, а его брату – стать представителем колумбийского правительства в Военной академии Чили. Несмотря на слова признательности, которые произнес Акоста, принимая эти предложения, вопреки улыбкам и объятиям, которыми они простились с президентом, тот вскоре – уже в декабре – узнал, что заговорщики продолжают свою деятельность. Генерал Луис Суарес Кастильо, командующий колумбийской армией, произвел серию арестов, однако ни братья Акоста, ни братья Ортега за решетку не попали.

В начале февраля 1906 года служба безопасности доложила президенту Рейесу, что слухи подтверждаются: покушение может произойти 10–12 февраля. Президент отказался ограничить время прогулок и усилить охрану, и 10 февраля около одиннадцати утра заехал за своей дочерью Софией во дворец Сан-Карлос и вместе с нею затем двинулся своим обычным маршрутом на север Боготы. Они ехали в карете с полуопущенным верхом: несмотря на то, что в закрытом экипаже Софию укачивало, на этот раз охрана настояла на этом, чтобы на сквозняке президента не продуло. Они спустились на площадь Боливара и направились на север по улице Флориана и Калье-Реаль. Проезжая мимо церкви Лас-Ньевес, президент поднял глаза к небу, обнажил голову и прочитал молитву. На углу парка Сан-Диего он заметил троих всадников, которые как будто кого-то поджидали, и понял, что они тоже заметили его. Он подумал, что это убийцы, и еще подумал, что сближаться с ними значило бы облегчить им задачу. И потому продолжил прежний путь. У «Виллы Магдалена», в квартале, называвшемся Барро-Колорадо, президент увидел, что уже половина двенадцатого, и решил, что пора возвращаться во дворец. Он приказал кучеру развернуться и ехать назад, но эти трое опередили экипаж и преградили ему путь. Один спешился перед каретой. Двое других распахнули свои пончо, выхватили пистолеты и открыли пальбу

– Стреляйте! – крикнул Рейес своему единственному телохранителю, капитану Фаустино Помару, а кучеру приказал: – Вперед, Варгас! Прямо на них!

Бернардино Варгас хлестнул лошадей, те рванули с места, и тот, кто стоял перед ними, отскочил в сторону и начал стрелять. Президент насчитал пять выстрелов, но ни один не попал в цель. «Трусы! – кричала София. – Убийцы!» Капитан Помар отстреливался, пока не кончились патроны; нападавшие тем временем ускакали на север. Рейес убедился, что дочь не пострадала, но они с ней были на волосок от смерти: в бортах коляски осталось несколько пулевых отверстий, а одна пуля пробила шляпку Софии. «Господь нас уберег», – сказал президент, вспомнив, что за минуту до нападения обратился к Богу с краткой, но от сердца идущей молитвой, и вот – небеса ниспослали чудо. Вслед за тем он направился на телеграф и начал рассылать распоряжения в Калеру, в Пуэнте-дель-Комун, в Кахику – во все департаменты, где могли появиться злоумышленники. Началась охота.

28 февраля был опубликован следующий документ:

Генеральный директор Национальной полиции настоящим обращается к Роберто Гонсалесу, Марко А. Сальгару, Фернандо Агиляру и Педро Леону Акосте с убедительным предложением незамедлительно (в сроки, зависящие от их местонахождения в настоящее время) явиться в управление полиции или на квартиру директора, чтобы ответить на тяготеющие над ними обвинения в покушении на его превосходительство сеньора президента Республики и его дочь сеньориту Софию Р. де Валенсию.

Их добровольная явка будет принята во внимание в качестве смягчающего обстоятельства, в противном же случае они ответят по всей строгости закона.

Каждый, кто прячет злоумышленников, сносится с ними тем или иным способом, оказывает им какое бы то ни было содействие путем передачи ли сведений, снабжения ли съестными припасами либо предоставлением убежища, будет предан военному суду как сообщник или укрыватель. Каждому, кто укажет их местопребывание, на условиях полной анонимности будет выплачено вознаграждение в сумме $100 000 за каждого из первых трех лиц, поименованных выше, и $200 000 за Педро Леона Акосту.

Личности нападавших были установлены, за их поимку объявлена награда, и теперь арест был лишь делом времени. И в начале марта некий Эметерио Педраса, считавшийся близким другом троих злодеев, выдал их и получил деньги. Гонсалес, Сальгар и Агиляр были схвачены и предстали перед военным судом, который с учетом отягчающих обстоятельств содеянного, вроде «в составе преступного сообщества», приговорил их к расстрелу на том самом месте, где было совершено нападение. Впервые появился документ, где смертная казнь была расписана в столь исчерпывающих подробностях. Имеется известная фотография, запечатлевшая трупы троих нападавших и вдохновителя их акции – Хуана Ортиса, который, как выяснилось, в субботу накануне покушения находился с ними в питейном заведении «Сан-Диего». Да, там, на фотографии, остались они все – обмякнув, сидят на деревянных скамьях со связанными за спиной руками и уже без признаков жизни, а у одного, по крайней мере, на глазах белая повязка. На другом снимке можно видеть остальных заговорщиков, которых (помимо прочих кар) приговорили присутствовать при казни. Сколько из них отвели глаза? Сколько мечтали в этот миг, чтобы и им завязали глаза? Увидел ли кто-нибудь смерть других? Мелькнуло ли у кого-нибудь в голове: «На месте этого человека мог быть я» или «Вот умер человек – и это не я»? Этого мы знать не можем, но вот они – тоже сидят на скамьях в окружении полиции на каком-то подобии сцены, которая пригодилась бы для массового праздничного действа или театрального представления под открытым небом. Там все, кто участвовал в заговоре против президента Рейеса. То есть все, кроме одного. Не хватает Педро Леона Акосты. Он сумел не попасться в полицейские сети.