Будет отвратительно, или ты не сможешь сдержать свое дерьмо, когда мы будем разговаривать в квартире Таб.

Тэк выдержал его взгляд, а затем тихо сказал.

– Не будет отвратительно, брат.

Шай кивнул, повернулся и пошел вверх по лестнице к дому Табби.

Он сделал пять шагов, повернулся к Тэку и посмотрел, как тот закрывает дверь.

– Было бы здорово, – начал он в ту же минуту, как Тэк повернулся к нему, – если бы мы могли поддерживать хорошие отношения, пока Таб переживает. Ты знаешь лучше меня, что хоть она не слишком дружна со своей бабушкой, та все еще ее бабушка. У меня не было возможности поговорить с ней об этом, но она также переживает тот факт, что ее мать приехала лично, чтобы рассказать об этом. А еще ты знаешь, что у нее на уме совсем другое дерьмо. Ты, я, клуб. И последнее одолжение, о котором я тебя попрошу – не заставляй ее переживать последнее, пока она не закончит переживать потерю.

Он видел, как Тэк поджал губы, прежде чем он заговорил.

– Ты не должен просить меня об этом дерьме.

– Я бы и не думал просить, если бы ты не натворил столько дерьма. Теперь я чувствую, что должен просить, – ответил Шай.

Тэк снова поджал губы.

– У нас все в порядке? – уточнил Шай, когда Тэк ничего не сказал.

Затем Тэк кивнул.

– Хорошо, – пробормотал он.

– Есть другое дерьмо, брат, о котором нам нужно поговорить, – заявил Тэк.

– Ты уже сказал свое слово, Тэк. Если тебе есть что сказать еще, я выслушаю. Но помяни мое слово, я слышал каждое твое слово за последние четыре дня.

– Думаю, ты меня понял, – ответил Тэк.

– О да, я тебя понял, – согласился Шай.

Тэк внимательно посмотрел на него.

– Она моя единственная дочь, дружище.

– И она единственная женщина, которую я когда-либо любил, Тэк, – мгновенно парировал Шай.

– Я это вижу, – пробормотал Тэк, и его губы дрогнули.

Шай не находил в этом ничего забавного, поэтому отрезал.

– Ну, брат, наконец-то.

– Я был чертовски зол, когда сказал тебе, что ты не знаешь, что такое любовь, – объяснил Тэк.

– Знаю это, – ответил Шай. – И знай, что прошло уже четыре дня с тех пор, как ты забрал эти слова обратно.

– Прошло три дня, прежде чем ты показал мне, что действительно уходишь, а не просто разговариваешь, – парировал Тэк.

Черт, он должен был дать ему это.

Шай ничего не ответил.

– Ты же меня знаешь. Она меня знает. Ты знал, как я отреагирую, и поэтому вы оба скрыли от меня это дерьмо, – продолжил Тэк.

– Ага, – подтвердил Шай. – А ты знаешь меня, брат, и из уважения к тебе, ты знаешь, что я бы никогда не связался с Табби, если бы это было не по-настоящему. Я понимаю твою реакцию. Я просто не понимаю, почему ты до сих пор не понимаешь, почему мы так поступили.

– Вчера Тайра кое-что мне объяснила, – поделился Тэк.

– Я в восторге, брат, – ответил Шай, и Тэк сузил глаза.

– Может ты упустил это, – предупредил он тихо, – но я размахиваю белым флагом, Шай.

– Я ни хрена не пропустил, – отрезал Шай. – Это ты пропустил, когда ее лучшая подруга Натали пришла к нам и наговорила кучу дерьма, а ведь она много значит для Табби. Было нелегко сдержаться и не надрать ей задницу за то, как она разговаривала с моей женщиной, но Табби чувствовала, когда я пытался вмешаться, поэтому она, бл*дь, не позволила мне. Я был рядом, справлялся с ее переживаниями о том, что ее подруга не ответила ни на один сделанный ею звонок и, брат, она звонит этой суке каждый день, чтобы успокоить воду, а та не отвечает. Я также был рядом, слушая, как мой брат говорит дерьмо, проверяя ее, чтобы увидеть, не отскок ли это от того парня и не использует ли она меня.

Глаза Тэка вспыхнули, но Шай далеко не закончил.

– Я был рядом и смотрел, как она выслушивает дерьмо своего брата, когда он, бл*дь, позвонил и наорал на нее. Я был рядом, наблюдая, как она волнуется, потому что ты и твоя женщина не хотели с ней разговаривать. И я видел ее злой и страдающей вчера оттого, что она увидела, что ты делаешь со мной, что она застряла, разрываясь между своим мужчиной и своей семьей. Честно? Мне плевать, что ты или кто-то из членов клуба решит со мной сделать. Мне не плевать на то, что ты протащил мою женщину через такой гребаный звонок через год после того, как она пришла в себя, и, брат, я с этим не согласен. Так что маши своим чертовым белым флагом сколько хочешь, но если Таб тебя не поймет, то и я тоже.

Глаза Тэка были напряжены, но его губы снова задергались, когда он пробормотал.

– Она поймет меня.

– Подозреваю, что так и будет, – согласился Шай. – Тебя трудно не понять. К счастью, когда у меня была жизнь лучше, у меня был кровный отец, который показал мне, как он относился к моей маме и брату, а после братья показали, как нужно относиться к своей старухе и мне это нравилось. До недавнего времени, – заявил Шай и увидел, как напряглась челюсть Тэка, так что он понял, что тот не пропустил его слова мимо ушей. – А потом мне пришлось увидеть это, – закончил он.

Тэк разжал челюсти, чтобы сказать.

– Твоя точка зрения ясна, брат.

– Хорошо.

– У тебя нет ни семьи, ни дочери. Когда будут, ты поймешь меня, – продолжал Тэк.

– Я надеюсь, что, черт возьми, так и будет, – сказал ему Шай и увидел, как Тэк вскинул от удивления голову и не совсем скрыл свою отцовскую боль. Мысль о том, что его девочка уже женщина была явно чем-то, что Тэк не совсем понимал, даже если его дочь уже когда-то была помолвлена.

Поэтому Шай понизил голос и напомнил ему.

– Она больше не твоя маленькая девочка. Она всегда будет твоей маленькой девочкой в некотором смысле, брат, но не так как раньше. Если бы ты дал мне шанс, я бы все рассказал тебе. Сначала