– Нам нужно вернуться. Я беспокоюсь за Монику. Что, если она не добралась до дома? В темноте будет гораздо труднее найти ее.

– Натан, этого человека убили. Что тут непонятного? Кто-то рано или поздно прилетит за нами, и полицейским понадобится увидеть тело Берта. Мы должны забрать его.

Он стащил с головы шапку и провел пальцами по волосам.

– В отличие от вас, я не уверен, что кто-то прилетит за нами.

Стивен закашлялся при упоминании о полиции. Казалось, это заставило его собраться с духом.

– Она права, – глухо произнес он. – Нам нужно отнести его обратно.

Несмотря на то что быстро темнело и пошел проливной дождь, они смогли протащить Берта через лес до того места, где Стивен впервые увидел следы, которые привели их сюда. Теперь, когда Стелла увидела выпотрошенного оленя, висевшего на дереве, она была уверена, что это животная тропа.

Они еще немного протащили труп по тропе к дому. Лицо Берта волочилось по грязи и камням. Он оказался тяжелым – тяжелее, чем думала Стелла, и она содрогалась при мысли о том, какое надругательство они совершают над ним. Его лицо уже было изуродовано. Грязь забивалась ему в рот, в ноздри и под веки. Но если бы они перевернули его и тащили на спине, им пришлось бы вырвать нож, торчавший у него в затылке. Она понимала, что нож был орудием убийства, на котором могли остаться отпечатки пальцев. Поэтому они попробовали приподнять труп спереди и тащить его втроем по тропе, петлявшей среди кустов и деревьев. Это оказалось еще более тяжелой задачей. Тропа была слишком узкой, тело – слишком тяжелым, а место назначения – слишком далеким.

Стелла споткнулась и едва не упала. Она тяжело дышала и обильно вспотела под водонепроницаемой курткой.

– Мне нужен перерыв, – сказала она.

Они положили Берта на лесное ложе. У нее ныли все мышцы. Голод и жажда начинали брать свое.

– Так не пойдет, – сказал Натан. – Нам нужен брезент или материал, из которого можно соорудить носилки.

Стелла, Натан и Стивен переглядывались друг с другом в лучах налобных фонарей, которые они включили, когда стемнело. Ветер шелестел в ветвях деревьев. Темнота была почти абсолютной. Дождь сменился мокрым снегом. Руки Стеллы онемели от холода, пальцы шевелились с трудом. Готовый рецепт гипотермии.

– Я пойду к дому, – сказала она. – Возьму брезент и веревки, которые мы видели под навесом, и как можно быстрее вернусь сюда. Заодно проверю, вернулась ли Моника.

– А почему вы должны идти?

– Может, кто-то из вас будет добровольцем? Кто бы ни пошел, ему придется оставить ружье с теми, кто останется у тела Берта; кровь может привлечь животное, убившее медведя. А у Берта в карманах есть запас пуль. Мы видели, как он складывал их. Тот, кто пойдет, может взять мой перцовый спрей.

Они настороженно переглядывались. Никому не хотелось оставаться рядом с окровавленным телом, пока хищник рыскал где-то поблизости. Но никто не рвался бежать в одиночку по темной лесной тропе только с фонариком и без оружия. Сбоку послышался какой-то шум, и они вздрогнули.

– Думаю, это мокрый снег падает с веток, – сказала Стелла. Луч ее налобного фонаря поворачивался из стороны в сторону и быстро растворялся в тумане.

– Ну ладно, – тихо сказал Стивен. – Тогда вы идите вперед, а мы попытаемся еще немного протащить его.

– Я вернусь так быстро, как только смогу.

Стелла быстрым шагом пошла по тропе. Темнота смыкалась за ее спиной. И в шепоте ветра среди деревьев она вдруг услышала ритм стихотворения.

Она остановилась и выдавила из себя комок желчи, пока разрозненные строки проносились у нее в голове.

* * *

Стелла вошла в дом. Внутри стояла мертвая тишина. Ее чувства были обострены до предела.

– Эгей! – крикнула она. – Здесь кто-нибудь есть?

Наверху открылась дверь, и Моника вышла на галерею.

Стелла посветила фонарем на второй этаж. Волосы Моники выглядели влажными, и она переоделась во все чистое. Значит, приняла душ или ванну.

– Где остальные? – спросила Стелла, глядя на Монику. – Кэти? Дебора?

– Они в своих комнатах.

Стелла поняла, что Моника недавно плакала. Ее голос звучал сдавленно, глаза припухли. Она выглядела дезориентированной, как будто Стелла разбудила ее.

– Где Натан? – спросила Моника, постепенно приходившая в себя. Она заговорила быстрее: – И остальные? Где остальные? Они… – Она замолчала, словно только что увидела грязь и кровь на руках Стеллы и на ее джинсах. – Что случилось?

Стелла заколебалась. Ветер, набиравший силу, хлопнул ставней; приближался очередной шторм. Нужно было действовать быстрее.

– Моника, с Натаном все в порядке. Он… Я… Мне нужен брезент и веревки. Берт… – ей было трудно произнести это, – Берт мертв, и нам нужно отнести его сюда.

– Что?

– Он… кто-то убил его, – слова казались нереальными. – Кто-то убил его мясницким ножом.

Моника уставилась на нее, словно не в силах осознать услышанное.

– Вы хотите сказать, что он мертв? – очень тихо спросила она.

Стелла кивнула:

– Да, он умер.

У Моники подогнулись ноги. Она опустилась на корточки и ухватилась за вертикальные столбики балюстрады. Потом начала стонать и раскачиваться из стороны в сторону, словно горюющая обезьяна в клетке зоопарка. Или за тюремной решеткой.

Стелла собиралась обратиться к Монике за помощью.

Но какой помощи от нее можно ожидать в таком состоянии? И вообще, какую пользу может принести еще один человек на узкой, извилистой лесной тропе?

– Вернитесь в комнату, Моника. Заприте дверь и оставайтесь на месте. Мы скоро вернемся. Я видела под навесом брезент и веревки. Мы отнесем его на задний двор. Даже если мы не сможем поднять Берта, завернем тело в брезент и перевяжем веревками, чтобы не повредить улики, если придется тащить его волоком.

Моника снова застонала.

Стелла выругалась про себя. Все вокруг теряли человеческий облик, включая ее саму. У нее дрожали руки, но прилив адреналина подгонял ее, когда она направилась к задней двери на кухне. Она услышала, как Моника хлопнула дверью наверху.

Сосредоточься. Сосредоточься. По одному делу за один раз.

Она вошла в темную гулкую кухню, освещая себе путь фонарем, потому что керосиновые лампы не горели. Она замерла, увидев пустые щели в блоке для ножей. Они отнесли кое-какие ножи на верстак, но большой мясницкий нож пропал.

Образ ножа, торчавшего в затылке Берта, промелькнул перед ее внутренним взором.