Выяснилось также, что посыльные, прибывшие сюда от подразделений, уже сообщили о том, что подходят ещё советские войска, а заодно рассказали, как они тут оказались и кто их вывез, так что обо мне тут уже знали. Отправили гонца за ожидавшим меня бойцом, который ночевал рядом, в одной из хат. Пока мы с лейтенантом общались, он прибежал. Знакомый боец, из взвода охраны госпиталя, это он с напарником доставал из танка простудившегося бойца Суворова. Кстати, что-то я танка не вижу, и Взор не помог; похоже, угнали его куда-то. Подскочивший боец, доложившись, протянул мне конверт с приказом. Разорвав конверт, я достал приказ и прочитал его в едва горевшем свете фар.

– Ясно, – сказал я. – Что ж, лейтенант, я отбываю дальше в тыл, к своим. Удачи вам тут. Боец, в машину.

– Есть, – козырнул тот и полез в кузов, путаясь в длинных полах шинели.

Подув на пальцы (серьёзно так подмораживало), я попрощался с бойцами. В село уже входил обоз, да и рычание двигателей танков было слышно сзади; мельком обернувшись, я убедился, что полк направляется сюда.

Я сел в кабину и, стронувшись с места, погнал к станции. Боец, отправленный на поиски начальника станции, с большим трудом, но всё же нашёл его. Начальнику я сообщил, что из котла эвакуировано несколько медсанбатов, и требуется отправить их в тыл; необходимо организовать пару санитарных эшелонов, ну или сколько их там нужно, если раненых почти три тысячи. Тот посчитал и сообщил, что потребуется пять санитарных эшелонов, после чего начал звонить и узнавать. Выяснилось, что прислать могут только два санитарных эшелона и войсковой эшелон с теплушками. Я кивнул, соглашаясь, внутренне порадовавшись, что дорога пока действует и не блокирована повреждениями. К утру эшелоны будут; надеюсь, успеют с эвакуацией.

Оставив бойца на станции, я поехал к школе, которая снова была пуста и закрыта. Выбил дверь и стал доставать раненых и медперсонал одного из медсанбатов вместе с имуществом. У этого медсанбата меньше всего раненых было, около тысячи. На кухне и в спортзале разместил санроту, там едва триста раненых и двенадцать человек медперсонала. Надеюсь, их смогут эвакуировать. После этого разбудил главврача и нескольких медсестёр, которые начали поднимать и остальных. Главврача ввёл в курс дела: мол, обещание выполнил, из котла их вывезли. Где находимся, тоже объяснил. Сообщил о санроте, а также об обозе с ранеными стрелкового полка, пусть принимает командование над ними и занимается их эвакуацией. Так что работы на него изрядно навалилось. Отдав несколько распоряжений, главврач со мной направился к станции, узнать насчёт эшелонов да как вывозить будут. А со станции мы с бойцом, покинув село, на машине покатили прочь, в тыл. Думаю, на каждой станции по медсанбату буду оставлять, пусть вывозят. А местом назначения, где нас ожидал эвакуированный госпиталь, был город Курск.

До Курска нам пилить порядка ста километров, за ночь вряд ли доберёмся, тем более планы свои я менять не хотел. За остаток ночи мы проехали едва ли пятьдесят километров, хотя дорога была отличная, скорость держал не меньше сорока. Останавливали нас для проверки всего однажды: это был и пост, и охрана моста. Больше постов не было, как-то бедненько с охраной тылов.

А задержались мы на узловой железнодорожной станции. Там я нашёл начальника станции, который уже знал об одном войсковом и двух санитарных эшелонах (они отсюда и вышли), и договорился с ним о размещении двух медсанбатов. Как он будет вывозить раненых – его проблема, но начальника это не обеспокоило, для него это дело привычное. Вот так, за полтора часа до рассвета я выгрузил здесь оба медсанбата, общая численность которых составляла три с половиной тысячи раненых. Один из них разместили в больнице (в местном селе было два госпиталя, их готовились эвакуировать), а второй – в пакгаузах и на складах. Там спешно устанавливали буржуйки, чтобы обогреть промороженные помещения. Врачи местных госпиталей помогали персоналу обоих медсанбатов. Нам с бойцом выделили дом, грузовик мы во двор загнали, и я уже ложился спать, когда через станцию прошли три эшелона: вывезли-таки санроту и медсанбат. Эшелоны ушли дальше, на Москву.

Вечером мы отправились дальше и к полуночи подъехали к окраине Курска. Тут действовало затемнение, на въезде стоял пост, усиленный станковым пулемётом. Проверили наши документы, в том числе и приказ мне прибыть сюда, и пропустили, выдав сопровождающего, чтобы показал нам, где разместился госпиталь. Это была бывшая больница. На месте нас проверил часовой, пропустил бойца на внутренний дворик, и тот направился в казарму охраны.

А я на машине отправился на поиски мест, где можно было бы выгрузить остальные медсанчасти. В одной из школ разместил две санроты, общее количество раненых почти четыре сотни. Врачи уже звонили по телефонам, выясняя, какую помощь им могут оказать. В городе было пять школ, уроков ночью нет, и я занял их все семью санротами, двумя медсанбатами и одним госпиталем. Почти восемь тысяч раненых оказалось на территории Курска.

После этого на своей полуторке я вернулся к нашему госпиталю, припарковал машину в ряду других и отправился спать: дежурный по госпиталю уже распорядился приготовить мне койку. Я сообщил ему, что первую партию раненых парни из групп боевых интендантов уже разместили в школах города, пусть помогают. Остальных в ближайшие дни второй партией привезут. У меня ещё хватило сил написать рапорт на имя главврача о количестве раненых, доставленных в город, и после этого я завалился спать.

Уснул я в шесть утра, а пол-одиннадцатого меня уже подняли. Чуть больше четырёх часов проспал, но, как ни странно, мне вполне хватило. Не сказать, что когда меня растолкали, я выглядел бодрячком, но после освежающего умывания вполне хорошо себя чувствовал. Позавтракать не успел, хотя, судя по запахам что-то было, кажется, каша. Растолкала меня медсестра, эта трындычиха всё мне и рассказала. Оказалось, раз корпус погиб, то госпиталь изъяли из его подчинения и перепоручили фронту, который сейчас формировался на пути немцев к Москве.

Я на должность интенданта госпиталя рассчитывал (а что, работёнка не пыльная), но она меня обломала: их штатный интендант вернулся. Он тогда отбыл на склад за медикаментами и пропал, как раз в это время немцы организовали мини-котёл, в который попал и корпус. А интендант их, оказывается, присоединился к стрелковой дивизии, выходившей из окружения. А не та ли это, которой я помог с заслоном на перекрёстке? Там ещё командир грубиян, в звании генерал-майора. Одним словом, интендант смог с ними вырваться и направился дальше в тыл, пока его не остановили на пункте сбора. Начали узнавать о корпусе, и выяснилось, что его госпиталь тоже был эвакуирован. Правда, интенданту пришлось покататься (у него в колонне три грузовика было): прибыл он в село, а госпиталя и медсанбатов там уже нет, рванул к Курску, тут и застал. Так что уже девять дней как выполняет свои обязанности. Оба медсанбата отправили к Москве: там формировались дивизии, и опытные медики со всем положенным оборудованием им были нужны. А так госпиталь полон раненых, но не переполнен: почти всех тяжёлых отправили глубоко в тыл.

Медсестра сказала, что её отправил главврач: выглянул из своего кабинета и, сообщив, где я сплю, велел срочно меня привести. Спал я не в казарме, а в комнате отдыха для медперсонала. Когда я проснулся, вторая койка и диван у стены были заняты: видимо, кто-то после ночной отсыпался. Я оделся, автомат, шинель и вещмешок оставил и направился к главврачу с этой болтливой кумушкой, от которой у меня даже голова слегка заболела. Постучавшись в дверь, указанную медсестрой, и услышав разрешение войти, я шагнул в кабинет. Взор мне заранее показал, что там находятся трое, и у одного из них – знакомая аура главврача. Обведя взглядом кабинет, я увидел кроме главврача майора НКВД, сидевшего на подоконнике с планшеткой на коленях. По кабинету ходил дивврач, что соответствует генерал-лейтенанту. Когда я вошёл, он резко остановился и посмотрел на меня. Кинув руку к виску, я стал докладывать: