Шерстобородый, прихрамывая, подошел к Араму и прошептал:

– Ну, мальчик, и что же теперь с твоим планом?

– Все то же самое, – прошептал в ответ Арам.

Клок громко заклекотал и шлепнул Арама по спине, вышибив из него дух.

Тем временем Макасе, наконец, удалось встретиться взглядом с Талиссом. Без слов, несколькими скупыми жестами, он объяснил, что она должна ждать его сигнала, и показал туда, где лежала Старина Один Глаз. Макаса пыталась протестовать, но друид настаивал, и ей пришлось покориться.

Гордок стоял на арене, без видимых усилий покачивая двухлезвийным боевым топором в одной руке и моргенштерном в другой. Длинный кривой кинжал был заткнут за пояс. Стоявший перед ним Малус даже не обнажил меч.

– Победитель получает клан и мальчика, – сказал Малус.

– Победитель сохранять клан и съесть мальчишка, – поправил его Гордок.

Сейчас он был абсолютно уверен в себе. Вот с Троггом могло оказаться трудно. Гордок слышал кое-что об Изувеченной Длани. Но этот глупый маленький человек Малус не мог оказаться серьезным противником. Гордок жаждал крови и боялся только того, что поединок окажется слишком коротким, и он не успеет нагулять аппетит. Прежде, чем явиться на арену, он съел целых двух кабанов. Выйдет неловко, если до конца вечера он так и не сможет управиться с мальчишкой оттого, что слишком сыт.

– Пусть так. Лишь бы ставки были всем ясны, – спокойно сказал Малус.

Вордок и надсмотрщики (некоторые – с копьями) все еще стерегли загон для рабов. Трогга и остальных окружили три круга огров-воинов. Все остальные Гордунни из Забытого Города замерли буквально на краешках скамей: Гордок подал знак пузатому огру, и тот протрубил сигнал к бою, возвещая начало «мак’гора».

Малус стремительно выхватил из ножен палаш, но в остальном работать на публику не собирался. И руки, и оружие Гордока были значительно длиннее, и, раскрутив моргенштерн, он мог достать очень и очень далеко. Поэтому Малус решил довольствоваться медленным отступлением, держаться на расстоянии и выжидать удобного момента. Он рассчитывал на то, что терпения королю огров надолго не хватит, и его расчет вскоре оправдался.

Гордоку быстро надоело кругами гонять человека по арене. Он помнил, как зрители смеялись над гноллом, гонявшимся за мальчишкой, и вовсе не желал сделаться объектом чьих-либо насмешек. Он взмахнул моргенштерном в левой руке, заставив Малуса отступить к самому краю арены, и бросился на него.

Но Малус был готов к этому. Клинком палаша он отвел удар моргенштерна вниз и направо от Гордока. Шипастый шар врезался в землю, а цепь, перехлестнувшаяся через грудь огра, остановила его рывок, что позволило Малусу легко уклониться от удара топором, которым Гордок намеревался снести противнику голову и завершить поединок.

Обе руки Гордока оказались выпрямлены и неуклюже скрещены на его брюхе. Воспользовавшись этим, Малус ударил палашом снизу вверх. Острие клинка достало огра как раз над доспехом, рассекло ремешок шлема Гордока и оставило тонкую красную линию на шее сбоку. Первая кровь была за Малусом. Толпа огров тут же вскочила на ноги и взревела. Нет, огры не приняли сторону человека. Они, как всегда, держали сторону кровопролития.

«Маленький человек Малус» – почти двух метров ростом и отнюдь не тощий, как майский шест – прыгнул вперед, врезавшись в грудь и живот Гордока всем своим центнером веса. Огр покачнулся и подался назад – всего на пару шагов, – но Малус приземлился обеими ногами прямо на цепь моргенштерна, и рукоять оружия выскользнула из руки короля. Вдобавок, лишенный ремешка шлем Гордока соскользнул ему прямо на глаза. За две секунды, потребовавшиеся Гордоку, чтобы сорвать шлем и отшвырнуть его в сторону, Малус успел оказаться у него за спиной и вонзил меч в левое бедро огра, незащищенное сзади.

Однако тут Малус просчитался. Он думал, что этой раны будет довольно, чтобы огр опустился на колено. Он вовсе не думал, что такое тяжелое существо сумеет устоять на раненой ноге.

Но Гордок не стал бы королем, если бы отступал перед болью и ранами. Он выхватил из-за пояса кинжал, и, пока Малус ждал, когда же колено огра подогнется, кривой клинок обрел новое пристанище меж его ребер.

Проклиная собственную беспечность и самоуверенность, он резко повернулся, и скользкая от крови рукоять кинжала вырвалась из руки огра. Малус оставил кинжал торчать в боку, чтобы не истечь кровью. А что до боли… Малус тоже стал предводителем Сокрытых вовсе не оттого, что поддавался ей.

Несмотря на его оплошность, теперь у огра оставался только топор, и предводитель Сокрытых все еще был доволен своими шансами на победу.

Арам тоже был доволен: поединок полностью завладел вниманием всех, включая Вордока и надсмотрщиков, охранявших загон, не говоря уж о Шепчущем и остальной команде Малуса. Даже странный араккоа, не отрываясь, следил за поединком и облизывал клюв при виде крови.

Арам постучал по плечам Клока и Шерстобородого. Те встали плечом к плечу и заслонили Арама с Талиссом. Те скользнули к дальнему краю загона.

Талисс подал знак. Увидев, наконец, Макасу, Арам обрадовался до глубины души. Макаса покинула укрытие за мегалитом и побежала к загону, прячась за огромным телом виверны.

Старина Один Глаз тут же заметила ее, но Талисс шепнул – пообещал – ей что-то на таурахэ. Огромный зверь повернул голову и окинул взглядом ночного эльфа. Затем виверна устремила взгляд на Арама. Тот кивнул, подтверждая обещание эльфа и принимая его на себя. Почесав левой задней лапой шею (свободную от ошейника), виверна кивнула в ответ, отвернулась и продолжала наблюдать за боем, будто Макасы здесь и не было.

Миг – и Макаса оказалась рядом.

– Пора, – прошептала она. – Вылезайте.

И они выбрались из загона. Арам тихо спрыгнул на землю и встал перед Макасой. Быть может, на полсекунды на ее лице появилась улыбка, но Макаса тут же стерла ее с лица. Скрывать свою улыбку Арам даже не пытался, и Макаса недовольно шлепнула его по щеке:

– Это не шутки. Нужно убираться. Если повезет, когда она закончат убивать друг друга, мы будем уже далеко.

Арам кивнул, но тут же возразил:

– Мы не можем лететь прямо сейчас, без Мурчаля и остальных пленников.

Последние двое суток Макаса провела в одиночестве, в компании только одной неотвязной мысли: она должна спасти Арама (а, может, и Талисса, если это будет не слишком хлопотно). Теперь она совершенно растерялась. Покачав головой, она проворчала:

– Мальчик, в один прекрасный день тебе придется понять: нельзя спасти всех и каждого!

– Возможно, – согласился Арам, – но не сегодня.

Казалось, Макаса готова оглушить мальчишку и уволочь его отсюда без сознания, но прежде, чем она смогла сделать это, Талисс улыбнулся и прошептал:

– Идите за мной.