Сегодня утром (четверг) я наконец-то сделала большое дело! Я подала заявку в The Good Factory. Это сделано и не в моих руках, и эта мысль столь же захватывающая, сколь и ужасающая. Я все еще ловлю себя на том, что пытаюсь умерить свои ожидания, но по большей части заставляю себя надеяться. Подумать о том, как было бы замечательно, если бы моей студии предоставили место. Я даже ходила на фабрику и осматривала ее, чтобы точнее представить себе, как я буду все устраивать — на какую стену повесить зеркало, на какой станок. Я сфотографировала для Натана каждый закоулок в этом месте, и он мечтал со мной через текст. Это было невероятное освобождение.

Сейчас 21:30, и как раз когда я заползаю в постель на ночь, я вижу, как на моем экране появляется имя Натана. Я бросаюсь через кровать, чтобы схватить ее так сильно, что натягиваю мышцу, случайно перелетаю через край и падаю на пол.

— ЗДРАВСТВУЙ! ПРИВЕТ! Я скучала по тебе! — говорю я, потирая воспаленную шею и совершенно забывая, что должна вести себя хладнокровно.

Его низкий смешок пробегает по всей линии и щекочет маленькие рецепторы в моих ушах.

— Привет, я тоже по тебе скучал, — говорит он, не утруждая себя притворяться хладнокровным. Холодные шишки заливают мои руки. Я хотела бы быть там с ним прямо сейчас больше всего на свете.

Я снова забираюсь в кровать и прижимаюсь к изголовью, зажимая телефон между ухом и плечом, чтобы натянуть одеяло. Стоит отметить, что и у меня на лице отвратительно мечтательная улыбка. Я полностью погрузилась в ла-ла-ленд, где все прекрасно, а грусть — всего лишь мифическая идея.

— Ага?

— Ага.

Он тяжело вздыхает, и каким-то образом я понимаю, что он тоже лежит в своей постели. Я слышу, как он делает глубокий вдох и представляет, как его рука лежит над головой. Если бы я была там, я провела бы пальцами по его голове, пока его глаза не закрылись, и он не застонал от удовольствия.

— Прости, что я был так занят. — Он говорит это не так, как большинство людей, — это выглядит легкомысленно, и на самом деле вы слышите: «Мне на самом деле не жаль, и я ни разу не подумал о тебе до сих пор». Он говорит это болезненно и гортанно, и я знаю, что он имеет в виду именно это. Он намазан тоньше, чем масло на тосте, и мое беспокойство за него снова усиливается.

— Нет, Натан, все в порядке! Я понимаю, что такое плей-офф.

— Но я не хочу быть слишком занят для тебя.

Мое хрупкое сердечко из бумажного самолетика взлетает в небо.

— Я все еще буду здесь, когда плей-офф закончится.

Я слышу шорох на его конце и представляю, как он переворачивается на бок.

— Я знаю, что нам нужно поговорить о том дне на диване… Я не собирался оставлять это так надолго. Последние несколько дней у меня почти не было времени даже взглянуть на свой телефон. Хочешь поговорить об этом сейчас?

Представьте себе гифку Майкла Скотта, на которой он кричит НЕЕЕЕТ. Так говорит мой мозг. Я ни в коем случае не хочу иметь DTR с моим лучшим другом по телефону, когда он полусонный. Или… о боже, еще хуже, что, если он успел все обдумать и понял, что не должен был ни на что намекать? Он не любит меня такой. Он не знает.

— Бри?

Голос Натана прерывает мои испуганные мысли.

Позволь себе надеяться.

— Извини, я здесь. Но нет, я лучше поговорю об этом лично.

— Хорошо. Я тоже так чувствую. Значит, мы согласны пока воткнуть в него булавку?

— Звучит болезненно.

— Это будет для меня.

Моя улыбка растягивается так широко, что уголки рта касаются мочек ушей. Если когда-либо и была причина позволять себе надеяться на что-то, так это заявление.

— Что ты делаешь завтра вечером? Может, мне уйти с тренировки пораньше, и мы поужинаем?

— Ага! Это будет… — Я морщусь, внезапно вспоминая планы, которые у меня уже есть. — Ах, стреляй. Я не могу. Я забыла, что завтра вечером у меня день рождения моего племянника. Ему исполняется шесть. Я купила ему новую губную гармошку, просто чтобы довести Лили до крайности.

— Ты собираешься на семейное мероприятие завтра вечером? — Его голос делает то, что наполнен тоской, смешанной с разочарованием. Не потому, что он разочарован тем, что я уезжаю, а потому, что он любит мою семью и тоже хочет поехать.

— Да… хотя я знаю, что ты занят.

— Сколько времени?

Я не знаю, почему он мог спрашивать меня об этом.

— Начинается в шесть, я думаю. У них ужин и просмотр фильма под открытым небом. Мои родители тоже придут за этим!

Я действительно с нетерпением жду этого. Я люблю свою семью, и с тех пор, как мои родители вышли на пенсию, я мало их видела. Теперь они RVers и проводят большую часть года, путешествуя по США. Когда мы все собираемся вместе, все становится шумным в лучшем случае. Моя мама тоже очень любит танцы TikTok и всегда умоляет меня и Лили сделать с ней танец. Я не уверена, что когда-нибудь оправлюсь после того, как увижу, как она танцует с Cardi B. Смотреть, как мой отец танцует под нее, было еще хуже.

Но это хорошо. После того, как они увидели, как они так усердно работают большую часть своей жизни, день, когда они смогли выйти на пенсию, показался всем нам вспышкой солнечного света. Я скучаю по ним, и мне не терпится завтра обнять их за шею.

— Я буду там, — говорит Натан, после чего раздается щелчок. Должно быть, он выключил свет.

Слушай, я больше всего на свете хочу, чтобы Нейтан пошел со мной на семейное мероприятие. Мои родители обожают его, и всегда забавно видеть, как моя мама пытается заботиться о нем, как и о всех нас, даже несмотря на то, что он на восемь миль выше ее, но я слышу усталость в его голосе. На самом деле, я слышала это за последний месяц.

— Натан, если у тебя завтра выходной, ты должен провести это время дома, чтобы отдохнуть. Посмотри тот документальный фильм, который ты давно хотел увидеть. Выпей горячего чая в ванне с пеной!

Он молчит секунду.

— Ты принимаешь ванны с пеной? — спрашивает он, его тон слегка меняется.

— Да, когда я в доме моей сестры. У меня здесь только душевая кабина.

Он издает мыслительный звук.

— У меня тут ванна. Большая.

Я глотаю.

— Я знаю… я видел это.

— Ты можешь использовать его в любое время, когда захочешь.

Я смеюсь, внезапно чувствуя себя слегка нервной и бодрой.

— Хорошо, но мы говорим не обо мне. Мы говорим о тебе и о том, как ты должен использовать завтрашний вечер для отдыха. Я думаю, тебе понравится пенная ванна!

Если Чендлер Бинг их любит, то их полюбят все.

— Я думаю, что единственный способ, которым ты могла бы окунуть меня в ванну с пеной, это если… — Его слова замолкают, и мне остается самой заполнять пробелы. Мое сердце снова стучит: Надежда. Надежда. Надежда. — Неважно. — Он откашливается. — Я в порядке. У меня много энергии, — говорит он, как обезвоженный человек, которого нужно нести через финишную черту триатлона. — Позволь мне пойти с тобой. Пожалуйста.