Карсон встала перед ним, широко расставив ноги. Нат не посмотрел на нее и не обратил никакого внимания на ее присутствие.

– Ты хоть знаешь, что натворил? – заорала она. – Знаешь, что ты сделал с Дельфиной?

Нат продолжал раскачиваться, уставившись в пол.

В комнату вне себя от гнева влетела Дора.

– Что ты делаешь? Не смей повышать голос на моего сына!

За ней появились Мамма, Харпер и Люсиль.

Карсон развернулась и в упор посмотрела на Дору.

– Прекрати его защищать. Ты вечно его защищаешь! Ты хоть знаешь, что он натворил?

– Нет! А что он натворил? – крикнула Дора в ответ, чуть не плача от волнения. Сестры ругались, стоя лицом к лицу и кипя от ярости.

– Твой сын поставил на пристани удочки. И оставил их на всю ночь.

– И?

У Карсон загорелись глаза.

– И Дельфина запуталась в леске. Она сильно ранена, возможно, умирает. И это его вина! Ему хватило мозгов оставить удочки. Он чуть не убил Дельфину и даже не сказал, что сожалеет!

– И не скажет. Ты еще не поняла? Прекрати на него орать! – заорала Дора, утратив всяческую иронию.

– Как же я зла! – воскликнула Карсон, зажав кулаки.

– Но это ты научила его рыбачить, – осуждающе сказала Дора.

Карсон сделала шаг назад.

– Отлично. Обвиняй меня. На самом деле тебе просто обидно, что он веселился там без тебя. Он должен уметь признавать свою вину.

– Кто бы говорил о признании вины! – крикнула Дора. – Кто изначально привел дельфина к причалу? Ты, вот кто! Не Нат. Это ты зовешь его и плаваешь с ним. И ты виновата, что он запутался. Изначально дельфин и не подумал бы приближаться к причалу. Прекрати обвинять девятилетнего мальчика! Повзрослей наконец и пойми, кто виноват. Ты!

Карсон попятилась, словно от удара, услышав в словах Доры отзвук обвинений Блейка. На мгновение между ними воцарилось молчание – Карсон буквально не могла вздохнуть от боли.

– Хорошо. Отлично, – признала Карсон. – Но это не я прикрепила к леске крючки, и не я оставила там удочки, словно ловушку. Черт подери, Дора, ты не можешь вечно защищать его. Он покалечил Дельфину. Почти убил. Возможно, она не выживет. И он даже не признается. – Она осуждающе посмотрела на Ната, но мальчик избегал ее взгляда. Она опустилась на колени и крепко сжала его предплечья, заставив посмотреть на себя.

Нат дернулся назад и ударил. Послышался общий вздох, кулак полетел в лицо. У Карсон из глаз посыпались искры, она упала на спину, схватившись за щеку.

Нат соскочил с кровати и бросился к двери, но его поймала Люсиль. Он начал молотить руками, истерически крича. Дора подбежала к сыну и обняла его, пытаясь успокоить. Все начали кричать, комната погрузилась в хаос. Нат закрыл уши руками, повалился на пол и заорал.

Дора повернулась к Карсон с горящими от гнева глазами.

– Убирайся отсюда! – выкрикнула она. – Смотри, что ты натворила! Меньше всего мне нужны советы по воспитанию от дочери никчемной разлучницы, алкоголички и самоубийцы!

Карсон побледнела.

– Что? – выдавила она.

Дора поняла, что пересекла черту, но было слишком поздно.

– Да. Все это знают. Никто не верит во вранье про молнию. Кроме тебя.

Она отвернулась и принялась тихим, спокойным голосом утешать орущего Ната.

Карсон не ответила. Она стояла и смотрела в пустоту, оцепенев от болезненного удара. Услышанное тревожило ее, словно призрак в окне. В замешательстве от обвинений Доры, она инстинктивно повернулась к Мамме. Лицо Маммы было исполнено печалью, она вдруг постарела на много лет. Медленно покачав головой, она вышла из комнаты, позвав за собой Карсон. Харпер стояла у двери, в ее взгляде застыл ужас.

– Харпер, – сказала Мамма. – Иди, принеси Нату и сестре по стакану холодной воды.

Потом она повернулась к Карсон:

– Пойдем ко мне в комнату. Пора рассказать тебе правду.

Тяжелые кремовые занавески с синими кисточками были еще опущены, даря комнате прохладу и полумрак. Мамма уселась в свое любимое кресло и жестом пригласила Карсон сесть рядом. Карсон закрыла дверь, приглушив протяжные вопли Ната, и направилась к Мамме. Она тихо опустилась в мягкие подушки, ощущая крайнее измождение и незатихающую боль от утреннего кошмара.

– Хочешь что-нибудь выпить? – спросила Мамма.

– Нет. – Карсон закрыла глаза, пытаясь успокоиться. Сосредоточиться. Она была так расстроена, что не могла подобрать слов. – Я хочу понять, что имела в виду Дора насчет моей матери. Она сказала: самоубийца.

Карсон выжидательно посмотрела на Мамму.

Мамма нервно теребила руками подол. Это насторожило Карсон, и она напряглась, приготовившись к очередному удару.

– Это правда? – спросила Карсон. – Моя мама убила себя?

– На этот вопрос нельзя дать однозначный ответ, – с сомнением начала Мамма.

– Она либо совершала самоубийство, либо нет.

– Не совершала.

– Тогда почему так сказала Дора?

– Она ошиблась. Это грязные сплетни.

– Сплетни…

– Карсон, выслушай меня. Я скажу тебе правду.

Карсон сдавила пальцами ручки кресла.

Мамма вздохнула и медленно начала свой рассказ.

– Это случилось уже давно, но по-прежнему преследует меня. Карсон, твоя мама умерла по ужасной, трагической случайности. Софи пила. Ты знаешь, у нее были проблемы с алкоголем. Как у Паркера. Она была в спальне, смотрела телевизор или читала, я не знаю. Но она курила. Она вообще много курила. – Мамма вздохнула. – Многие тогда курили. Пожарные сказали, что пожар начался в ее спальне. Скорее всего, Софи заснула с сигаретой, так сказал следователь. Твоя мама совершенно не хотела умирать в том ужасном пожаре. – Мамма помолчала. – Я очень надеюсь, она умерла быстро.

– Но… Я всегда думала… Ты всегда говорила, что пожар возник из-за молнии… – сказала Карсон.

– Да. Так я тебе говорила. Той ночью действительно была гроза, били молнии. Мы с Эдвардом обсудили это и решили, что тебе не обязательно знать неприятные детали. Ведь тебе было всего четыре. Ты лишилась матери. Этого было более чем достаточно.

Карсон слушала, прикрыв глаза руками, пытаясь осознать услышанное.

– Но потом, когда я стала старше… Почему ты мне не рассказала?

– Какой был в этом смысл? Не знаю, наверное, следовало бы. Просто время всегда казалось неподходящим.

– Моя мама тоже была пьяницей? – спросила Карсон, изумившись чудовищному открытию. – Это ведь чревато для меня, разве нет? Когда я пришла к тебе и рассказала о своей проблеме, настал подходящий момент рассказать о моей матери. Не считаешь?