– А…

– Только одна просьба, Андрей: груз, который у вас еще остался, по возможности доставьте по назначению. Хорошо?

Андрей задумался.

– Вы уверены, что такой тип «сотрудничества» будет для вас полезнее?

– Абсолютно. Я уже говорил вам, Андрей, что вы стали частью этой истории, и меньше всего я хотел бы потерять возможность взглянуть на нее изнутри – даже рискуя, что вы просто ничего мне не сообщите.

– Хорошо, Андрей Степанович, но есть два «но». Простите за каламбур.

– Уголовные дела в полиции на вас аннулированы, Андрей. С этой стороны на вас никто давить не сможет и не будет. Слишком большие ставки, чтобы работать так грубо.

– Да? Приятно слышать, конечно, но я говорю не о том.

– Слушаю вас.

– Первое «но». Я не знаю, куда может привести этот путь, Иван Степанович, и я не хочу никого подставить…

– Наши датчики с вашего корабля снимут в течение нескольких часов, Андрей. Я думаю, у вашего спутника есть средства проверить это.

Сержик кивнул.

– Второе «но» серьезнее. Иван Степанович, на станции объявлен бессрочный абсолютный карантин, не говоря уже о том, что сейчас мы находимся внутри зоны оцепления. Как, на ваш взгляд, я смогу покинуть Остров?

– Ах да, простите, Андрей. Забыл о маленькой формальности, – Рогов раскрыл свою папку и в очередной раз достал из нее документ. – Патент лейтенанта СБ Империи на ваше имя. Не думаю, что он вам еще когда-нибудь пригодится, но дело в том, что карантин не распространяется на офицеров Совета Безопасности.

Андрей наклонил голову. Сержик справа от него тихонько хихикнул.

– Но…

– Еще «но»?

– Последнее, Иван Степанович. А мальчик?

Рогов посмотрел на него с ласковой укоризной:

– Андрей, вы контрабандист или кто?

Андрей поморщился.

Он очень не любил работать с «пустым» грузом.

Извечный и неподвижный терминатор мира Сумерки бежал точно под кораблем, вышедшим на низкую орбиту. Плавленым золотом сияло Восточное полушарие, лежащее по правому борту, и золотой этот огонь становился ослепительно-белым у горизонта, там, где, невидимый с этой высоты, кипел под вечно зенитным солнцем Полюс Света. И черным бархатом уходило влево от терминатора и от пути корабля полушарие запада, горизонт которого был резкой границей звездного неба и беззвездного провала тьмы.

Андрей курил, неотрывно глядя на скользящий в мониторах терминатор.

Странное настроение овладело им, едва они вышли из прыжка на периферии системы Сумерек. То ощущение Сказки, которое захватило его еще на Эдеме и стало объемнее и глубже на Семьдесят пятом, не ушло, но дополнилось чувством обреченности. Нет, Андрею не было страшно, и мысли о том, что случится, не терзали его; напротив, им владела некая отрешенная легкость, но источник ее был именно в уверенности, что он обречен – не на что-то плохое или хорошее, но на тот путь, которым идет. На тот путь, который сейчас наворачивает вдоль терминатора мира Сумерки его корабль.

Это чувство появилось у него еще тогда, когда, покинув Остров, они убрались за периметр безопасности станции и стали обсуждать дальнейшие действия. Андрей был задумчив, почти печален, и Сержик спросил, что с ним.

Андрей усмехнулся, сказал, имея в виду «большой» разговор на станции:

– Да вот не знаю теперь, что было на самом деле, по-настоящему, а что…

Сержик понял, о чем он.

– Андрей, я тебе никогда не врал и не совру.

– Ладно, – махнул рукой Андрей.

Тогда Сержик спросил его о дальнейшем пути, и Андрей как-то бездумно пожал плечами:

– Не знаю. Сила приведет.

– Но ведь куда-то двигаться все равно надо. Я хочу сказать, все равно надо решать куда идти, так ведь?

– Так. Только я не хочу делать этого сейчас. Подождем, пока что-нибудь случится. А пока давай лучше кофейку выпьем.

За кофе они вспоминали события на Острове и, конечно, самое необычное из них – встречу с Дедом.

– Ты помнишь, что он сказал, перед тем как уйти? – спросил Сержик. – «Добро пожаловать»… куда?

– «Добро пожаловать на терминатор», – Андрей отставил чашку: какая-то неясная мысль закрутилась у него в голове. – На терминатор…

– И что это значит?

– Терминатор… – повторил Андрей. – Место, где свет встречается с тьмой… Граница и своего рода место вечного поединка между Змеем и Фениксом, как в Сказке? И еще – точка неустойчивости. Но это – в переносном смысле. А в реальном? Я знаю только один мир в Галактике, где терминатор – основа всего.

– Сумерки? – сразу понял Сержик.

Андрей кивнул.

– Сумерки.

– Ты думаешь, Дед имел в виду эту конкретную планету? – спросил Сержик. – То есть… как бы приглашал нас туда?

– Вряд ли. Скорее всего, он говорил в символическом плане. Хотя, конечно, кто его знает?

– Тогда при чем здесь Сумерки?

– Понятия не имею. Но мы идем туда. Я уже насмотрелся «случайного» символизма в этой истории, и, кажется, верю ему больше, чем фактам.

Сержик пожал плечами:

– А что же мы там будем делать?

– Не знаю. Наткнемся на что-нибудь. Сила покажет…

– И что мы теперь будем делать? – повторил Сержик свой вопрос, усаживаясь во второе кресло и тоже разглядывая на мониторе терминатор мира Сумерки.

Андрей промолчал.

– А что ты имел в виду, когда говорил, что Сила приведет?

– Что как бы мы ни двигались, случится то, что должно. Если, конечно, мы сумеем не упустить предоставленную нам возможность.

– Ты хочешь сказать, что без разницы, что именно мы будем делать?

– Нет, конечно. Тут как-то все сложнее, почти наоборот. А впрочем… – он потушил сигарету. – Спускаемся.

– Что, прямо здесь?

На мониторе была видна бледно-зеленая лесостепь с темными пятнами более густых лесов и поблескивающими лужицами маленьких озер; где-то вдалеке, прямо по курсу, поднимались вершины гор.

– Ага, – сказал Андрей, уже принимаясь за ввод программы посадки.

Они довольно резко сошли с орбиты; когда высота упала до километра, а скорость – до звуковой, Андрей взялся за ручное управление. Лесостепь с этой высоты выглядела как-то солиднее, живее. Горы приблизились, и уже стало видно их подножие в нетронутой зелени лугов. Предгорья оставались в тени, а вот вершины гор были ярко освещены золотистым светом низкого солнца, видного только отсюда, с высоты.