Андрей растерянно повернулся к Сержику. Тот кивнул.

– Но тогда как… Неужели эдемская Служба?

– Нет, – сказал Сержик. – Никаких посторонних датчиков слежения на корабле нет.

– Что значит «посторонних»?

Рогов взглянул на него чуть снисходительно:

– На корабле стоят датчики Клана. Это очевидно.

Андрей посмотрел на Сержика. Вид у того был виноватый, но отнюдь не покаянный.

– Ну, Андрей, ведь надо было подстраховаться. Извини, я просто не успел тебе сказать, это ведь всего лишь на всякий случай. Только, господин полковник!.. ведь сигнал с аппаратуры слежения идет по прямому каналу – его невозможно перехватить!

– Конечно, – невозмутимо кивнул Рогов. – Зато можно достать эту информацию из базы данных вашей станции слежения, уже после того, как сигнал получен и дешифрован.

Дед тихо веселился.

– Черт возьми, – пробормотал Андрей. – Как вы ловко друг дру – га обходите. А я в этой игре, похоже, всего лишь главная игрушка.

– Напротив, Андрей, – улыбнулся Рогов. – Вы в этой Игре – главное действующее лицо.

– Да?

– Конечно. Во-первых, это ваша Дорога. Мы все здесь – лишь нечто вроде почетного эскорта. А во-вторых, кто иначе вывел бы нас на истинное Гнездо Феникса?

– Вот именно. Я не очень уверен, что хотел выводить на этот Город СБ.

– СБ Земли-Первой, Андрей. Есть разница. Совет Безопасности сейчас очень неоднороден, и в нем есть люди, чьи интересы шире, чем… чем просто служба «демократической Империи».

– Послушайте, полковник, – неожиданно заговорил Дед. – Андрей мне поведал историю ваших с ним взаимоотношений. Вы давно поняли, что дело не в Чужих и не в галактических бандитах?

– Два года назад. Вернее, два года назад мы поняли, чем на самом деле может быть Феникс, поэтому и ввели такой уровень секретности, какой только смогли. А вот всего остального не знаем и сейчас, хотя кое-что начинает проясняться. В том числе и благодаря вам, Андрей.

Андрей печально усмехнулся:

– Стало быть, те версии, которые вы мне сообщали «для информации», тоже были фальшивыми?

– Почему фальшивыми? Это были основные официальные версии расследования. Вся информация, на основе которой они разработаны, соответствует действительности. Другое дело, что актуальность этих версий, которые мы готовили для Совета, скажем так, не очень велика.

– Ладно. – Андрей махнул рукой. Сейчас ему это, в общем-то, было уже почти не важно.

– Господин полковник, – спросил вдруг Сержик. – Я понял, как вы перехватывали информацию о местонахождении корабля. Но почему вы бросились сюда, едва мы опустились на Сумерки?

– Это еще проще, Сергей. Пропал ваш сигнал. Судя по всему, в тот момент, когда вы прошли сквозь экран Города. Поскольку теоретически это невозможно, мы поняли, что имеем дело с Фениксом. Конечно, это могло означать и то, что корабль уничтожен, но это ничего не меняло. А оказалось, что мы правы. Мы… долго ждали этого момента.

– Дождались, – вмешался Дед.

– Да, – кивнул Рогов. – Дождались. Мы – в Гнезде Феникса. Не смею напрашиваться в гости, но, быть может, продолжим беседу в кают-компании нашего бота?

– С удовольствием, полковник, – согласился Дед.

Бот все-таки оказался не совсем стандартным: на обычной десантной посудине кают-компаний не бывает. На боте с корабля Рогова кают-компания была – пусть тесная, но обустроенная со вкусом. Все расселись, включая офицеров Рогова и «монахов» Деда; стюард принес напитки…

Андрей отказался. Он начал чувствовать приближение чего-то… огромного. События? Быть может. Это было похоже на интуитивное предчувствие, но проистекало непосредственно из Силы и потому было абсолютным. Андрей напряженно прислушивался к себе, и беседа доходила до него лишь отрывками.

Разговаривали в основном Дед с Роговым, причем полковник лишь иногда задавал вопросы и вставлял реплики. Дед же говорил свободно и много, с видимым удовольствием потягивая какой-то коктейль.

Кажется, Рогов спрашивал что-то о том, пытался ли Город вмешиваться в дела «большого мира».

– …Когда сильный и мудрый берется помогать слабым – это неплохо. Но на то он и Сильный – он всегда видит, что сам все может сделать лучше, чем слабые, – и тогда помощь неизбежно превращается в опеку. И вот это страшно, полковник, ибо это убивает обоих. Сильный теряет возможность роста, ибо его Сила уходит на другое. А толпа слабых, для которых труд и мысль перестают быть жизненной необходимостью, превращается в быдло. Полковник, вы знаете, где проходит грань между Сильными и людьми?

– Вряд ли по какому-то конкретному значению IEP-индекса.

– Конечно. Граница лежит значительно глубже, хотя и выглядит проще. Поставленный в условия полной обеспеченности всем, чем угодно, Сильный радуется новым возможностям и начинает работать больше. Человек, поставленный в те же условия, радуется, что все уже есть, и перестает работать.

– Мне казалось, что стремление делать заложено в самой основе человеческой природы, – неожиданно для себя вставил Андрей.

– Конечно, Андрей. Вот вам и Грань – у Сильного это стремление освобождено и является стержнем его жизни. Это так же, как потребность любить и быть любимым: конечно, она есть у всех, даже у высших млекопитающих, однако только человек смог высвободить этот божественный дар.

Андрей заметил, что, продолжая говорить, Дед пристально посматривает на него, и понял, что тот видит возникшее у него ощущение… предчувствие… предзнание.

– …Как ни странно, Эдем-2 выбрал не самый худший из путей. Правда, они дошли до этого с какой-то оборотной, чудовищной стороны – отсюда и нейтринная лоботомия, и другие извращения. Но люди Эдема-2 – может быть, совершенно случайно – оказались правы в одном: они должны работать сами, не прибегая к милости Сильных. В любом случае это лучше, чем изнеженная и разжиревшая Земля-9, где за счет труда не осознавших себя Сильных создан уютный такой мирок, в котором восемьдесят процентов населения могут позволить себе заниматься – как они это называют – «культурой»… и ничего не делать…

Полковник снова что-то спросил. Андрей не расслышал, что именно.

– …Идеальный мир здесь – возможен; это показал эксперимент, который был поставлен на Земле-Крайней. Но этот идеальный мир должен быть замкнут, то есть закрыт от глупых, слабых, завистливых и трусливых. А мы не можем жить замкнуто, – Дед усмехнулся. – Нам это неинтересно. Это тоже показал эксперимент Крайней. Страшный эксперимент, если вспомнить, чем он закончился.

– Это была ваша инициатива? – удивился Рогов.

– Нет. Напротив. Я пытался отговорить их: слишком рано, мы еще не готовы. Но – разве остановишь жаждущего работы и чуда? Конечно, мы потихоньку поддерживали Крайнюю в их работе и пытались помочь им, когда стало совсем плохо.