солдат, на заведомо бесполезные проекты. А вот продлить тын в Чернореченском лесу, и поглубже сделать вал и ров Адриана — вполне нам по силам. И имеет смысл. Так же, как и укрепить валы, прикрывающие западное и восточное направления. Впрочем, ты это наверняка знаешь и сам, и я готов прозакладывать свой камзол против плевка, раз десять требовал от его Величества именно этого.

Лорд Говард почувствовал, как краска заливает лицо и шею. Лорд Юркисс продолжил, раздражённо дёрнув плечом:

— Вот именно. Наше Величество, очевидно, уверовав в свою «высокую» миссию, и в непобедимость нашей бравой Армии, упорно желает — именно драться. Чтоб уничтожать и уничтожать чудесным образом возрождающиеся легионы чёрного Властелина.

Это желание как мне кажется, со временем превращается у него в навязчивую идею. Манию. И чем больше врагов понабежит из земель Хлодгара, тем лучше. Чтоб сражение было уж воистину кровопролитным и свирепым. Чтоб чёртовы сказители и барды могли слагать эпос и баллады о том, как «храбро сражалась дружина непоколебимого Вателя!» И что «сыны людские погибали, но не сдавались!»

— Ты не прав. Наш король понимает реальность опасности. И никогда не кидается в драку просто для того, чтоб подраться.

— Ага. Он кидается в неё для того, чтоб «красиво» победить. Само по себе желание не такое уж и плохое. Истинно «королевские» забавы — как раз охота и война.

Единственное, что меня напрягает в такой ситуации, так это тупое непонимание того, что рано или поздно лорд Хлодгар пресытится простыми проверками, и «ничьими», а натравит на нас реально непобедимых и неуязвимых монстров. Против которых не помогут ни стрелочки, ни зубочисточки копий, ни тем более — ваши дурацкие тыкалки-мечи. Он просто создаст кого-нибудь с дом размером, и с кожей, которая окажется непробиваемой для даже бронебойных наконечников. И которые просто вытопчут или загрызут тех, кто попытается сопротивляться их продвижению. (Отсюда снова та же мораль: тын у вала Адриана надо продлить и укрепить, а вал и ров — соответственно надсыпать и вырыть поглубже!)

— Но почему тогда чёртов Хлодгар давно уже не натравил на нас таких монстров?

— Откуда я знаю? Я не пророк… Хотя я и работаю над этим… Однако могу предположить: он, как и сир Ватель — игрок. Любит вначале пустить пешек. Потом в ход идут — ладьи и кони. И только затем — ферзь. И — шах и мат! Впрочем, зачем я тебе это говорю: ты же не играешь в шахматы. Они запрещены Конклавом.

— Ну, запрещены. — лорд Говард снова набычился, — Ну и что?

— А то. Ты можешь и правда не понимать подлинного смысла такого запрета, и верить той чуши, которую наш милый Конклав вешает всем вам на уши. Но я-то понимаю: шахматы развивают мозг. И делают возможным стратегическое мышление. Когда смотришь вперёд не на ход-два, а на пять. Десять. Ручаюсь своей головой, — лорд Юркисс схватился за макушку, — уж лорд Хлодгар ежедневными партейками не пренебрегает… У него же нет Конклава!

Ладно, проехали. Что там у тебя ещё?

— Ну… Больше ничего. Может, всё же просветишь нас, туповатых и «не наученных предвидеть на десять ходов вперёд» солдафонов, что нам возможно сделать, чтоб подготовиться к следующему набегу.

— Что сделать, что сделать…

А ничего. Пока нет достоверной информации, незачем распылять наши, и без того невеликие, силы. Нужно дождаться возвращения лорда Дилени, и решать только тогда. Потому что гадание на кофейной гуще не входит в число моих любимых игр.

Я любитель фактов.

— А почему там оставалось несколько незанятых вольеров? — здесь, с наветренной стороны фермы, сидеть в очередной роще было куда сподручней. А отдых пришлось устроить, потому что только сейчас разведчики осознали всю реальность угрозы, таящейся в скромном и неказистом на вид бараке, и риск того, что их могли засечь и опознать люди-менталисты. И ноги тряслись у всех — Борис так и сказал, и Марат поддержал его. И вот они сидят на траве и листьях в соседней с фермой роще, скрытые ото всех возможных глаз специально выбранным местом с густым подлеском. Лорд Дилени и сам чувствовал, что дыхание сбивается, и лицо бледнеет при воспоминаниях о монстрах с чудовищными пастями, и о том, как жадно они рвут на куски туши травоядных…

— Думаю, Марат, это потому, что эти вольеры только предстоит заселить. А пока монстры для них ещё не готовы. Не рождены, или не «вылуплены». Лорд Хлодгар наверняка всё детально и чётко проработал, и действует строго по плану. Не сомневаюсь, что последних напавших на нас ящеров, — лорд приподнял плечи, показывая кольчугу, — он вывел и вырастил точно так же.

Ведь ящерицы растут быстро. И те, предыдущие, и эти. Хищники же. То есть — на столь питательном корме, как мясо, растут чрезвычайно быстро! И, что самое интересное, думаю, происходило выращивание наших прототипов — ну, тех, чью одежду мы носим, и чьей кровью обмазаны! — на этой же, а, может, ещё и на других, подобных, фермах.

Так что нам в какой-то степени теперь проще и легче. Не нужно заходить в каждое такое строение. Достаточно просто хорошенько понюхать. — он постарался улыбнуться, но быстро понял, что попытка пошутить не удалась. Лица спутников остались мрачными и озабоченными. И вопросы их интересовали сугубо практичные и насущные:

— Получается, нам осталось только выяснить, откуда берутся совсем маленькие динозаврики. Кто их рожает. Или сносит яйца.

— Получается так. А ещё хорошо бы перед самым уходом раздобыть хотя бы одного такого птенца. Как доказательство. — о том, что скорее всего имеются ещё и фермы с огромными прочными вольерами, где окончательно, до «боевого» вида и состояния, «доращивают» уже выросших в более крупных, например, пятифутовых в холке, монстров, лорд Дилени предпочёл промолчать — не хватало только им сунуться и туда! Уж там-то потенциальная самоходящая «пища» неучуенной и невостребованной не останется!

— Ага. Только думаю, нам это не удастся.

— Почему, Борис?

— Если в том доме, со стеклёнными окнами, действительно живут менталисты, управляющие чёртовым стадом, они тут же засекут, если кого-то из их питомцев кто-то убьёт! И безнаказанными таких убийц не оставят!

— Да, это похоже на правду. Однако! Мы же видели, как они, ну, динозавры, грызутся и дерутся между собой! И наверняка случаются и убийства! Естественный, так сказать отбор, как в любой стае хищников — где выживают самые сильные и свирепые! Что, если нам удастся такого убитого выкрасть? — Марат пошкрёб бок, поморщившись: чесалось и словно свербило, если честно, всё давно немытое и провонявшее потом и кровью тварей,