пейзажа ее не покидала тоска по настоящему огромному синему морю, которое омывает Носет-Бич у нее на родине.

– Конечно! Я покажу вам все. Все! – пообещала смуглая женщина. Увлекаемая потоком собственной быстрой речи, она трещала, не переставая, и сопровождала отрывочные фразы резкими театральными жестами. – Я сеньора Мангада. Меня здесь все знают. Спросите любого: кто такая сеньора Мангада? И вам ответят. Но конечно, – тут она красноречиво передернула плечами, как если бы Марк и Салли могли быть недостаточно умны, чтобы оценить все преимущества ее предложения, – конечно, решать вам. Это ваше дело…

Автобус подъехал к центру Виллавьенто. Посреди небольшой площади росла большая пыльная пальма, ее окружали белые фасады магазинов и частных домов, их решетчатые деревянные ставни были наглухо закрыты.

– Виллавьенто! – провозгласила вдова Мангада, обводя все вокруг собственническим жестом. Шумно выбравшись со своего места, она пошла перед ними по проходу, низкая и вся состоящая из выпуклостей, как кусок сливового пудинга. Сквозь ее нарядное белое кружевное платье просвечивала черная комбинация, иссиня-черные волосы были уложены элегантными волнами и локонами.

Марк задумчиво провожал вдову глазами, когда она величественно спускалась по ступеням на улицу.

– Можно подумать, – размышлял он вслух, – что ее внизу поджидают фотографы.

Разношерстная группа загорелых местных мальчишек сражалась за право нести багаж вдовы. Заторопившись, она наконец выбрала мальчугана постарше с тележкой, на которую тот погрузил ее пузатый парусиновый чемодан и огромную холщовую сумку. Затем она вернулась с носильщиком и нагруженной тележкой, все так же быстро болтая и жестикулируя, словно никуда не отлучалась. Марк накинул на плечо рюкзак, а Салли пыталась удержать равновесие с пишущей машинкой в одной руке и с арбузом – в другой.

– Вон туда, – обозначила направление вдова, беря Салли под руку в интимной, дружеской манере, и засеменила рядом в кружевном, обтягивающем короткую фигуру наряде.

Расположившиеся вдоль главной улицы современные гостиницы с яркими красными, желтыми и зелеными балконами были раскрашены пестро и безвкусно, словно краски брали наугад из детского набора.

– Гостиницы! – неодобрительно фыркнула вдова и потащила их дальше. – Отвратительные! И дорогие! Сто песет ночь, и это только за одного человека. А сколько еще дополнительных расходов. Сигареты. Телефон. – Она осуждающе покачала головой в черных кудряшках.

Марк незаметно послал Салли предупреждающий знак. Вдова уже подбиралась к разговору об арендной плате.

– Вот, смотрите! – Когда они свернули за угол и вышли на тянущийся вдоль океана бульвар, вдова ликующим жестом выбросила вперед руку. Перед ними плескался ярко-синий залив в окружении оранжевых холмов. – Вот мы и пришли. – Вдова Мангада отперла калитку светло-бежевой оштукатуренной виллы.

Салли стояла, открыв от изумления рот.

– Мечты сбываются, – сказала она Марку.

Дом с обвитой виноградом террасой на втором этаже утопал в рощице из пальм. Клумбы красной герани и белых маргариток горели в саду как небольшие костры; колючие кактусы росли вдоль выложенной плиткой дорожки.

Продолжая стрекотать о красоте местной природы, вдова провела молодых людей на задний двор, чтобы показать беседку, увитую виноградом, фиговое дерево с многочисленными зелеными плодами и прелестный вид на затянутые дымкой лиловые холмы вдали.

Внутри дом под каменной крышей был темным и прохладным. Вдова порхала по комнатам, открывала ставни, показывала сияющий ряд алюминиевых сковородок и прокопченную керосиновую плиту с одной горелкой на кухне, стопки тарелок и бокалы для вина в столовой. Она выворачивала ящики, рылась в буфетах. Салли, пребывавшая в восторге от открывающихся возможностей домоводства, была окончательно сражена маленькой спальней на втором этаже. У нее, как и у другой комнаты, побольше, был выход на балкон, откуда сквозь сень пальмовых листьев открывался вид на синие воды Средиземного моря.

– О, Марк, – взмолилась Салли. – Давай останемся здесь.

Черные бусинки глаз вдовы загорелись.

– Ничего лучше вы не найдете. Здесь превосходно. – Ее слова обволакивали их, как оливковое масло. – Я покажу вам город. Рынок. Все. Мы подружимся. Здесь вы не встретите такое безразличие, как в гостинице…

– Сколько это будет нам стоить? – спросил Марк как бы между прочим.

Вдова замолкла, колеблясь, как будто он заговорил о чем-то не совсем деликатном.

– Сто песет за ночь, – наконец произнесла она. И тут же заторопилась: – Но это за двоих. И еще дополнительно – обслуживание. У вас будет все необходимое…

– Обслуживание? – прервал ее Марк. – А это сколько?

– Сто десять.

Марк и Салли переглянулись.

– Это больше того, что мы можем себе позволить, – признался он.

Салли с тоской вспомнила проволочные венчики и половники, висевшие на кухне.

– Я буду сама готовить, – вызвалась она, хотя ее смущал непривычный вид доселе не знакомой керосинки. – Мы будем ходить на рынок и таким образом сэкономим.

– Мы писатели, – объяснил Марк вдове. – Все, что нам нужно, – это тихое место, где мы можем летом писать. Сто десять песет за ночь много для нас.

– А, вы писатели! – пришла в восторг вдова. – Я тоже пишу. Рассказы. Стихи. Много стихов. – Опустив подведенные синим веки, она поспешила успокоить их. – С вас, – подчеркнула она, – я не буду брать денег за обслуживание. Но вы должны понимать, – вдова бросила на них быстрый взгляд, – об этом никому ни слова. Все постояльцы платят за обслуживание. Это распоряжение правительства. Но мы – вы и я – будем друзьями. – Она послала им ослепительную улыбку, обнажив ряд крупных, выступающих вперед желтых зубов. – Я буду относиться к вам как к собственным детям – сыну и дочке.

Марк беспокойно переступал с одной ноги на другую, но, увидев нетерпеливое, восторженное выражение лица Салли, произнес со вздохом:

– Хорошо. Мы согласны.

Около трех часов дня Марк и Салли лежали на пустом пляже перед домом вдовы, обсыхая после купания в нежно-зеленых волнах прибоя. Утро они провели на крестьянском рынке, закупая провизию.

Салли, бросив взгляд на их балкон на другой стороне улицы, захихикала.

– Вдова сейчас возится в нашей комнате, вытаскивая для наших постелей вышитые простыни и дорогие покрывала. Как она говорит: «Специально для вас».

Марк, лежа лицом вниз на пляжном полотенце, скептически хмыкнул.

– Все-таки мне кажется странным, что она сдает комнаты после всех этих разговоров за ланчем о благородном происхождении, университетском дипломе и о покойном муже – выдающемся враче.

– Интересно бы послушать ее стихи, – задумчиво произнесла Салли, глядя на лишенный растительности остров посреди залива. На горизонте маячила необычной формы белая шхуна, словно явившаяся из старинной легенды. – Она рассказала мне, что у нее есть красивое описание лунного света на водах залива в Виллавьенто. Она назвала его «Блеск жемчуга».

– Не позволяй этой выдумщице себя дурачить, – предупредил Марк. – Она может разве что сочинять ужасные испанские любовные истории для глянцевых журналов.

Вечером Салли изо всех сил пыталась разжечь покрытую копотью керосинку. Тем временем Марк лежал наверху, докрасна обгоревший на пляже, и излучал тепло, как воскресное жаркое. Салли успела лишь нагреть сковороду с оливковым маслом, когда в дверях возникла вдова Мангада. Уже через мгновение она оказалась рядом и подкрутила