– Не так сильно, – пожурила она Салли. – Иначе фитиль быстро сгорит. Что ты готовишь? – И с любопытством уставилась на горку ломтиков картофеля и лука – то, что Салли приготовилась жарить.

– Ах, – воскликнула вдова. – Сейчас покажу, как мы это делаем.

Салли терпеливо ждала, пока вдова нагрела сковородку, высыпала туда картофель и лук и не переставая болтала, советуя Салли заказать ежедневную доставку молока, ходить на рынок пораньше, чтобы купить свежую рыбу, и следить за тем, чтобы ее не обвесили: хитрые крестьяне не гнушаются пользоваться камнями вместо гирь.

Когда картошка и лук подрумянились, вдова взбила в чашке два яйца и вылила в сковородку.

– Когда вы с мужем были днем на пляже, приходили смотреть большую комнату, – весело проговорила она, помешивая еду, и, казалось, ее ничто не заботило, кроме этого блюда из картошки и лука. – Разговор зашел о балконе с выходом из большой комнаты, и я сказала, что им могут пользоваться все.

Салли вдруг почувствовала боль в животе, словно кто-то неожиданно нанес ей удар ножом. В их крошечную комнату, где не было места даже для письменного стола, свет проникал только с террасы – через застекленную дверь. Если там появятся чужие люди, у них с Марком вообще не будет личной жизни.

– Но это совершенно невозможно, – Салли заговорила твердым и уверенным тоном, стараясь скрыть замешательство.

Вдова, казалось, была полностью поглощена тортильей, которую выложила на тарелку. Слушая Салли, она ловко перевернула тарелку вверх дном, опрокинув получившуюся лепешку вновь на сковороду, чтобы поджарить с обратной стороны.

– Другие туристы могут загорать на пляже или в саду, – продолжала Салли, – но мы не можем писать на публике. Этим мы можем заниматься только там, где тихо, на нашем балконе. Вы ведь тоже писатель, – напомнила Салли вдове ее собственные слова, удивившись, как легко скатилась до лести. – Уверена, вы понимаете, как важна для работы полная тишина.

Вдова послала Салли ослепительную улыбку, которая, однако, не могла скрыть ее испытующего взгляда. Затем почти сразу же залилась безудержным смехом, будто над шуткой, понятной им обеим.

– Ну, конечно, я все понимаю, – произнесла она успокаивающим тоном. – Когда в следующий раз меня спросят про балкон, я отвечу: ничего не выйдет, я сдала его двум американским писателям. Только они могут им пользоваться.

Довольная Салли понесла наверх тортилью и бутылку вина. У нее было чувство, что она обхитрила вдову в новой для нее игре.

Как только она закрыла за собой дверь спальни, Марк простонал:

– Ты послушай!

– В чем дело? – спросила обеспокоенная Салли. Она вышла на террасу, чтобы поставить поднос на стол. Уже стемнело, и над заливом взошла большая белая луна. С бульвара, тянувшегося вдоль океана, доносились громкие голоса, словно там собиралась толпа для участия в каком-то массовом мероприятии.

Салли не отрываясь смотрела вниз. Разодетые иностранные туристы прогуливались по бульвару, с любопытством поглядывая на их балкон. Вдоль невысокой стены, отгораживающей бульвар от берега, сидели испанские служанки в белых униформах, успокаивая визжащих детей. Ослик вез шарманку. Продавцы толкали перед собой тележки с кокосовыми орехами и мороженым.

– Это местный центр вечерней жизни, – пожаловался Марк. – Богатые бездельники собираются здесь, чтобы поболтать и поглазеть друг на друга. Ведь днем у них сиеста. Неудивительно, что пляж был сегодня так восхитительно пуст.

– Ну, если такое творится только по вечерам, – успокоила его Салли, – будем раньше вставать и работать утром. – Но ей тоже было немного не по себе, и, разливая вино по бокалам, она старалась не замечать любопытных взглядов с бульвара. Вдова поместила на балконе объявление: «Сдаются комнаты».

– Я чувствую себя живой иллюстрацией к этому объявлению, – ворчал Марк.

– Оно повисит только час-другой, – сказала Салли, глядя, как Марк принимается за тортилью. Жуя, он пробормотал что-то одобрительное. – Ты лучше послушай, какой coup d’état[40] мне удалось провернуть, – гордо продолжала она и рассказала, что балкон теперь принадлежит исключительно им.

– А я уже начал беспокоиться, – сказал Марк. – Наша хозяйка себе на уме.

На следующее утро Салли проснулась рано из-за гула и шелеста волн. Осторожно выбравшись из постели и стараясь не разбудить Марка, который, все еще красный как рак, спал, обмотавшись простынями, она прошла по коридору в ванную комнату, чтобы умыться. Но единственный кран с холодной водой не работал. Салли смутно помнила, как накануне, во время потока инструкций и полезной информации, вдова повернула ручку странного голубого ящичка на кухне, сказав, что там находится мотор, который запускает воду.

Салли на цыпочках спустилась вниз по лестнице, дом еще спал. Ставни в кухне были закрыты. Открыв их, Салли недоверчиво осмотрела голубой ящик с непонятными голубыми патрубками и потертой проволокой. Она испытывала благоговейный страх перед электричеством. Собравшись с духом, Салли потянула ручку. Ящик засветился голубыми искрами, и из центра пошел тонкий едкий дымок. Ощущая себя виноватой, Салли вернула ручку на место и постучала в дверь комнаты вдовы, которая находилась рядом с кухней. Ответа не последовало. Потом она позвала хозяйку – сначала тихо, потом громче. По-прежнему тишина. Это уже не смешно, подумала Салли, переступая голыми ногами по холодному полу: ни воды, ни хозяйки. И кофе тоже, прибавила она, перечисляя нахлынувшие на нее горести. На какое-то мгновение ее охватило подозрение, что вдова ночью сбежала, оставив их одних в этом чудовищном доме. Салли пошла наверх, чтобы разбудить Марка.

– В доме нет воды, – объявила она трагическим голосом. Марк покосился на нее из-под опухших красных век. – И вдова исчезла.

Сонный Марк натянул на себя спортивные трусы и вслед за Салли поплелся на кухню. Там он повернул ручку подающего воду механизма. Безрезультатно. Тогда Марк попытался включить свет. Электричества тоже не было.

– Что-то не работает, – сказал он. – Возможно, в доме неисправна проводка.

– Постучи вдове и позови ее, – сказала Салли. – Твой голос громче. Если она сдает дом, то в нем должна быть хотя бы вода.

Марк стучал в дверь. Громко звал вдову. В доме стояла тишина, как в могиле, только принадлежавшие еще деду вдовы часы тикали в холле, словно заключенное в гроб сердце.

– Может, она умерла? – предположила Салли. – У меня такое чувство, что за дверью никто не дышит.

– Скорее она рано ушла, – зевая, произнес Марк. – Я соскучился по кофе.

В конце концов они решили вернуться к себе и ждать появления вдовы. Стоило Салли закрыть глаза, как она услышала скрип передней двери, а потом стук быстрых шагов. Вскочив и набросив халат, она поспешила вниз, где увидела вдову, свежую, как ромашка, в белом кружевном платье, обвешанную пакетами.

– Ах, – радостно проворковала та. – Как вам спалось?

Салли, глядя на нее более критическим, чем накануне, взглядом, старалась понять, нет ли в ее медоточивом голосе ироничной нотки.

– Нет воды, – мрачно изрекла она. – Умыться нечем. И кофе не сварить.

Вдова звонко рассмеялась,