Медлить было нельзя. Дверь открывалась внутрь, замок был самый простой. Вытянув из кобуры пистолет, Натаниэль отступил на шаг и ударил ногой на несколько дюймов левее ручки. Раздался хруст дерева. Дверь качнулась, но устояла. Бёрк вызвал по рации подмогу и побежал на задний двор – вдруг есть черный ход или открытое окно? Лучше обойтись без сюрпризов. Натаниэль ударил еще раз, и замок вылетел.

Перед ним зиял черный туннель коридора. Взяв пистолет на изготовку, детектив шагнул внутрь и осторожно заглянул в открытую дверь справа. Пустая кухня, гора грязной посуды в мойке, чашка на маленьком столике. Спрятаться негде. Он двинулся дальше. Где-то в глубине дома играла музыка. Впереди раздался новый крик – теперь уж не ошибешься; однако звучал вопль на сей раз несколько иначе.

В трех шагах по обе стороны находились еще две закрытые комнаты. На улице едва слышно завыла сирена. Наверное, приближается подкрепление. Ждать в любом случае бессмысленно: крик доносился из-за ближайшей двери, и Натаниэль распахнул ее резким пинком.

В комнате было темно, лишь включенный телевизор бросал мерцающие блики на голые стены. Черт… Вот и источник перемежаемой воплями музыки.

Показывали какой-то ужастик: человек в маске и с крюком вместо руки преследовал визжащую от страха девочку. Натаниэль отвел взгляд от экрана и осмотрел комнату. Почти пусто – лишь диван перед телевизором.

В коридоре застучали шаги, и Натаниэль крутанулся на каблуках. Ага, Бёрк. Он быстро кивнул напарнику, и они встали спиной к спине.

Телевизор работал – стало быть, кто-то его только что смотрел. Заметили копов перед дверью, спрятались в доме? Или побежали за оружием?

На первом этаже осталось одно необследованное помещение, за которым шла лестница на второй этаж.

Натаниэль с напарником прижались к стене по обе стороны от закрытой комнаты. Бёрк взял на прицел лестницу, а Натаниэль, вытянув руку с пистолетом, толкнул дверь. Так, ванная. Отдернуть занавеску, проверить, не затаился ли кто…

– Чисто!

На полочке над раковиной он приметил флакон с пилюлями. На этикетке с рецептом прочел имя – Джонас Кан. Решив не тратить время, вышел в коридор.

По лестнице первым поднялся Бёрк, Натаниэль страховал его сзади.

Снова завыла сирена – уже гораздо ближе. Видимо, подъезжала вторая команда.

На втором этаже они обнаружили три закрытых двери. Не сговариваясь, разделились, и каждый взял на себя по одной комнате.

Натаниэль шагнул к помещению справа, и за спиной у него хлопнула выбитая пинком дверь.

– Чисто! – крикнул напарник.

Натаниэль повернул дверную руку и ворвался в комнату. Спальня, большая кровать, внушительный шкаф. Держась спиной к входу, детектив быстро проверил пространство за кроватью; под ней никого не было. Внизу продолжал орать телевизор – теперь из динамика доносился рев бензопилы. Снова визг, тревожная музыка… Он открыл шкаф, и палец невольно прижал спусковой крючок. Черт, человек?.. Нет, пальто на вешалке.

– Чисто!

Натаниэль вышел из спальни и шагнул к последнему помещению. Бёрк уже стоял рядом, прижавшись к стене. Дверь отличалась от остальных. Хм, тяжелый засов со стороны коридора… Наверняка тут и держали пленницу.

Он рывком открыл комнату, и Бёрк прицелился в дверной проем.

Девчачья спальня. Розовое постельное белье, кое-какие игрушки на полках. Бёрк прошел внутрь, проверил под кроватью и оглянулся.

– Чисто…

Натаниэль снял палец со спускового крючка и расслабился. Дом был пуст.

Переступив порог, он подошел к окну, задернутому желтыми занавесками, и отдернул их в стороны. Точно – отсюда были видны и тыквы, и баскетбольный щит, и все остальное хозяйство, которое Кэти хранила в коробке из-под обуви.

Вот здесь она и провела полтора года. Натаниэль проверил раму окна. В просверленное отверстие забит толстый металлический штырь – не откроешь. Если Кэти и решилась бы выпрыгнуть со второго этажа, шансов вылезти в окно все равно не было.

К дому подъехала машина второй команды, и из нее выскочили два инспектора с оружием на изготовку.

– Скажи им, пусть еще раз проверят двор, – попросил напарника Натаниэль. – И улицу тоже. Вдруг он нас услышал и сумел выбраться наружу?

Бёрк поднес ко рту рацию и вышел из комнаты.

Натаниэль принялся мерить тяжелыми шагами спальню. Особо не походишь – кровать занимала почти все место. Три шага в один конец, три – в другой. Неужели Кэти жила тут пятнадцать месяцев? Каково было маленькой девочке каждое утро просыпаться в этой кровати без мамы, без папы, сознавая, что ей предстоит провести взаперти еще день?

Ему стало не по себе. Музыка внизу изменила тональность. Криков стало больше, послышался безумный смех. Натаниэль стиснул зубы.

Бёрк вернулся в комнату и доложил:

– На заднем дворе просто свалка. Куча мусора, да еще какой-то сарай.

– Внутри проверил?

– Там висячий замок на дверях.

– Значит, он смылся?

– Окна закрыты, второго выхода нет… – Бёрк пожал плечами. – Если сбежал при нас – то крался, что твой индеец. Наши ребята прочесывают улицу; полиция Джаспера тоже подключилась, помогают.

Из телевизора на первом этаже донесся какой-то грохот, за которым последовали вопли и жуткий рев.

Натаниэль сжал кулаки. Шум мешал сосредоточиться.

– Черт, мы его упустили…

Глава 42

День похищения

Робин жалела, что не назначила сеансов на первую половину дня – очень уж одиноко. Зря не договорилась встретиться с Мелоди за ланчем. Хоть бы отец забежал в гости, что ли…

Подобное чувство возникало у нее нечасто, даже во время карантина. И Эвана она спокойно отпускала в недельные туры по работе. К Робин приходили маленькие пациенты, она много общалась с их родителями; опять же вокруг постоянно крутился Менни, пуская слюни на туфельки, когда его чесали за ухом…

Однако в день исчезновения Кэти, когда весь город ушел на поиски, чувство одиночества охватило ее с необычайной силой. Дурацкое ощущение – сродни страху. Точно так же сосет под ложечкой, перехватывает дыхание, хочется, чтобы с тобой поговорили, приобняли, утешили…

Положив ладонь на живот, Робин попыталась успокоить еще не родившегося ребенка. Чувствует ли он негативные эмоции мамы? Возможно, переживает. Дай бог, чтобы она ошибалась. У нее некоторое время назад установилась прочная связь с растущим в животе плодом. А Кэти уже семь – наверняка у нее связь с Клэр намного сильнее. Каково родителю потерять дитя?.. Зря задала себе этот вопрос: в груди сразу зародился приступ тревоги.

Нет, ничего хуже быть просто не может.

Робин с утра сходила в контору шерифа – вдруг получится чем-то помочь? Внутрь пройти побоялась – уж больно тесное пространство,