— Почему нас? Если кого-то карать, то одного тебя, — ответил Эзра.

— Хотел бы на это посмотреть.

Выждав, когда шум возни почти прекратился, я осторожно посмотрела вниз. Жаль, но твари всё ещё здесь. Сидят и ждут.

— Они точно уйдут утром?

— Точно. Солнечный свет причиняет боль их тонкой коже.

Рукой, искрящейся рунами, Искандер притянул меня обратно, подальше от края, поближе к себе. Я не стала возражать, не та ситуация, чтобы строить гордую королевну. А ещё рядом с ним теплее. Воздух начал стремительно остывать и свежеть.

Поддавшись любопытству, я прикоснулась к руническому узору кончиками пальцев. Они совершенно не походили на отметины гулей; их не вырезали на коже, а будто бы нарисовали тёплой краской.

— Ты чувствуешь их?

— Как ожог, — Искандер накрыл мои пальцы своими. Я ощутила лёгкую дрожь и, чтобы скрыть от него неуместную реакцию на столь безобидное прикосновение, выдернула руку чуть резче, чем следовало. — Почему ты не хочешь остаться в Мирхаане, Лена?

— Потому что не хочу.

Уходя от опасной темы, отвернулась от него, закрыла глаза и пожелала друзьям спокойных снов. Так будет лучше, да.

Сегодняшнюю ночь я запомнила на всю свою оставшуюся жизнь, ведь ещё долго её минуты — каждая из них! — являлись мне в кошмарных снах, по сравнению с которыми Шахерезада казалась ангелом. Некоторую долю комичности этим сновидениям придавало то, что гули-староверы были одеты в шаровары, расшитые бисером безрукавки и роскошные тюрбаны.

Ближе к утру, когда большая часть гулей уползла на поиски более покладистого ужина, я задремала. Честно говорю, не хотела, но некоторые физические вещи сильнее желаний разума. Я боялась увидеть Шахди, хоть и понимала, что нашей встречи не избежать в любом случае.

Она меня ждала.

— Вэй из мир! Уставшая дочь Валерия, как можно так крепко спать?

Эзра мягкой лапой хурра похлопал меня по щеке. Шерсть чумазая, внушительные клыки сверкают в клыкастой улыбке, в жёлтых глазах огоньки жизни. Он счастлив просто потому, что мы выжили.

От неожиданности я чуть не свалилась с четырёхметровой высоты. Тело болело не столько от неудобной каменной «постели», сколько от схватки с гулями-староверами. Плечо ноет, одежду можно выкидывать.

— Ну и ночка, — простонала, принимая сидячее положение. Кажется, только-только закрыла глаза, а уже утро.

Хурр легко спрыгнул с платформы на землю. При дневном свете облюбованный нами кромлех производил угнетающее впечатление. Со старых мегалитов, отполированных ветрами и дождями, стёрлись почти все руны, трава внутри круга пожухла, а на ней… на ней валялись кровавые останки двух осликов и в лоскутья порванная поклажа.

— Всё погрызли. Всё! — бушевал Искандер, разглядывая поле боя. — Ай, моя сумка! Натуральная кожа северных рептилий, ручная работа, единичный экземпляр. Настоятель ар-Зафар подарил мне её на тридцатилетие! — Вложив в удар всё недовольство, он пнул бесполезные ошмётки подальше от себя.

— Уф, небось, дорогая вещь, — согласился Эзра без капли сочувствия.

— Бас-но-слов-но!

— Вот незадача. Не страшно, купишь новую. Кажется, я видел на базаре похожие за три динария. Но ты всегда можешь поторговаться.

— Лучше помолчи, клыкастый.

— Эй, ребята, — я деликатно напомнила о своём присутствии, — поможете спуститься?

Бросив на гуля колючий взгляд, Искандер подошёл к платформе и поманил меня прыгать. Я почему-то думала, что он вновь подвинет камень, как лесенку. Ну, раз нет, значит не надо. Отбросив колебания, свесила ноги вниз и прыгнула.

Ар-Хан поймал меня с лёгкостью. По осветившей его лицо улыбке я поняла, что он намеренно это планировал.

— М-м, начинаю привыкать быть рядом с тобой, Балкис.

— Руки от неё, — будничным тоном попросил Эзра. — Вечно ты их тянешь, куда не надо.

— Горбатого верблюда могила исправит, — пожал плечом тот и поставил меня на землю. — Не могу устоять перед уникальными штучками.

Моя ответная улыбка вышла дежурной:

— Сделай над собой усилие.