– Но позвольте, – сказал Кэмпион, не удержавшись: этот вопрос не давал ему покоя с самого начала, – какое удовольствие он получил от содеянного? Да, он расставил для родных эти хитроумные ловушки, но плодов своих стараний так и не увидел! Это ли не самое главное для преступника?

Миссис Фарадей поджала губы.

– Произошедшее ярко иллюстрирует склад ума, который вам – как здравомыслящему человеку – может быть весьма непросто понять. Но тут я призываю вас поверить мне на слово: Эндрю обладал одним необычным изъяном – близоруким умом. Он был не в состоянии предугадать даже самые очевидные последствия своих действий – его интересовал лишь мгновенный эффект. Полагаю, его безумие во многом объяснялось именно этим.

– Однако он так хитро все устроил… – возразил мистер Кэмпион.

– Да. Но если хорошенько подумать, то его план не выдерживает никакой критики. Отчасти ему удалось воплотить в жизнь колоссальный замысел, призванный нести хаос и смерть этому дому – но лишь отчасти. Предлагаю вам взвесить все хладнокровно и беспристрастно, как это делаю я. В его собственной смерти должны были обвинить Уильяма, а в смерти Джулии – бедняжку Китти. Какая нелепость! Разве могли Уильям и Китти независимо друг от друга совершить два убийства, да еще с промежутком в несколько дней? По отдельности эти безумные идеи Эндрю вполне имели право на жизнь, но вместе они ничего не стоят. А замысел с ядовитым клинком в книжном шкафу? Эндрю словно не мог решить, какой судьбы хочет для Уильяма: смертной казни или отравления. Его разум был целиком занят продумыванием мелочей, за которыми он не видел общей картины. Поэтому его замысел, успешный на первых порах, в итоге с треском провалился.

Она умолкла и обратила на Кэмпиона проницательный взгляд.

– Да, полностью с вами согласен, – сказал тот. – Однако же его замысел провалился почти сразу. Самая главная задумка – с револьвером Уильяма – потерпела крах.

– Ах да, я ведь вас перебила. Вы остановились на том, как тело Эндрю упало в воду.

– Верно, – кивнул мистер Кэмпион, усилием воли заставляя себя вернуться к фактам (он невольно отметил, что эта задача не представляет никакой сложности для хозяйки дома). – Беверидж говорит, что они с Джорджем тотчас выбежали на мост и успели увидеть, как труп Эндрю медленно уплывает вниз по течению. Пока они спорили, что делать дальше, Джордж приметил на другой стороне моста какой-то предмет. Он подобрал его и с удивлением обнаружил, что это тяжелый армейский револьвер, к спусковой скобе которого привязана тонкая веревка. Потянув за нее, они вытащили длинную продолговатую гирю от напольных часов.

– На другой стороне моста, говорите? – уточнила миссис Фарадей.

– Да, – подтвердил мистер Кэмпион. – Напротив того места, где стоял сам Эндрю. Он перебросил гирю через перила на противоположной стороне и надеялся, что та стянет пистолет в воду. Таким образом оружие окажется на изрядном расстоянии от тела, что исключит вероятность самоубийства.

– Но пистолет застрял, – заметила старуха. – Как?

– Беверидж говорит, веревка забилась между двух камней, – пояснил Кэмпион. – Джордж быстро сообразил, что к чему, и придумал, как можно заработать на этой тайне. Конечно, унести пистолет он не рискнул, но и оставлять его на месте было нельзя: полицейские бы поняли, как все случилось. Поскольку Джордж был пьян, в его поведении присутствовала доля опрометчивости. Он взял пистолет и гирю, обмотал их веревкой и со словами «Пусть поломают голову!» швырнул сверток в заросли на противоположном берегу. Cнаряд был весьма тяжел и далеко улететь не мог, да еще веревка прямо на лету размоталась, и пистолет повис на ветке вяза – примерно в полудюжине ярдов от берега. Гиря потащила его вниз, пистолет – черный, как кора дерева, – застрял в ветвях, а сама гиря скрылась в листьях плюща, обвивавшего ствол. Мы с вашим шофером и Бевериджем сегодня в пять утра отправились к реке и потратили на поиски добрых полчаса, хотя и знали, где искать. Конечно, полиция ничего не нашла!

– Очень умно, – проговорила миссис Фарадей. – Со стороны Эндрю. Гири упали посреди субботнего ужина, накануне его исчезновения. Видимо, он взял их сразу же. Помню, что в тот вечер он куда-то уходил. – Старуха замолчала и некоторое время, прищурившись, смотрела прямо перед собой. Руки ее безмятежно покоились на покрывале. – Полагаю, вы хотите знать, почему я позволила Эндрю остаться в доме – после того, как вычеркнула его имя из завещания? – вдруг спросила она. – Меня можно понять. У меня уже был один неприятный родственник, который при любой возможности тянул из меня деньги, Джордж, и я вовсе не хотела обзавестись вторым. Пусть ему было совершенно нечем меня шантажировать, я рассудила, что лишние скандалы и сцены мне не нужны. Кроме того, – добавила она, строго посмотрев на мистера Кэмпиона, – вы наверняка заметили, что я имею определенную власть над всеми, кто живет под этой крышей. Однако насчет Эндрю я ошиблась. Мне следовало понять, что он сошел с ума.

Миссис Фарадей беспокойно зашевелилась.

– Скажите, – c чувством пробормотала она, – так ли уж необходимо выдворять меня из дома, пока тут хозяйничают пытливые полицейские? Бедный Хью Фезерстоун, безусловно, пригласит меня к себе, но я уже стара и не хочу покидать свою комнату. Один ее вид успокаивает и радует мою душу.

Кэмпион окинул взглядом величественную опочивальню. Комната действительно была прекрасна.

– Сожалею, – произнес он, – но в доме необходимо произвести тщательный обыск. Что угодно может случиться – мы это увидели на примере бедного Джорджа. Кто мог подумать?..

– Да, – кивнула миссис Фарадей и вдруг помрачнела. – Он ведь отравился цианистым калием, не так ли? Очередная злая шутка Эндрю…

– И тоже весьма хитроумная, – сказал мистер Кэмпион. – Мы сначала были крайне удивлены, потому что у цианистого калия очень резкий и узнаваемый запах. Казалось бы, ни один человек в здравом уме не сунет его в рот – даже по ошибке. Цианистый калий, или синильная кислота, – один из самых опасных и смертоносных ядов на свете. Люди умирают даже от вдыхания его паров, насколько мне известно. Однако в случае с Джорджем объяснение нашлось быстро. На туалетном столике Эндрю была подставка с несколькими курительными трубками – все старые и закопченные, кроме одной. Она прямо-таки сверкала, и любому захотелось бы ее попробовать. Не знаю, замечали ли вы такую особенность – когда человек берет в руки трубку, ему сразу хочется пососать мундштук и убедиться, что дымовой канал ничем не забит? Это почти рефлекс.

– Замечала, – ответила миссис Фарадей. – Отвратительная привычка! Я не люблю табак во всех его проявлениях, и особенно – курительные трубки.

– Так или иначе, – извиняющимся тоном продолжал мистер Кэмпион, – трубка – это практически единственный предмет, который человек сразу тянет в рот. Новая трубка Эндрю имела эбонитовый мундштук, который легко откручивался. Чубук же оказался набит тонко смолотым порошком цианистого калия. Инспектор полагает, что из мундштука торчал какой-нибудь лоскуток – затычка, не выпускавшая наружу запах миндаля, – который Джордж тут же выбросил. В чаше с той же целью был оставлен старый табак. Убрав лоскуток и вытряхнув трубку, Джордж, естественно, тут же поднес ее ко рту и глубоко втянул воздух – таким образом угодив прямиком в расставленную Эндрю западню. Не знаю, правда, кому она предназначалась. Скорее всего, Эндрю просто не смог устоять перед соблазном – так ему приглянулась эта идея. Он ведь недолюбливал всех родных, хотя, надо отдать ему должное, вас и Джойс он не тронул.