себя обречённое и, подняв голову, посмотрел на меня потухшим взглядом. — Отец заплатит тебе.

— Отец твой заплатит, — охотно согласился я. — Но не за это. Он заплатит за свои ошибки, а ты, — я повернулся к нему и встретился с ним взглядом, — за свои. Понимаешь? Именно так поступают взрослые мужчины, Кирилл. Ты вступил в схватку, как взрослый мужчина, и проиграл. Так случается в жизни. Поэтому просто прими с честью поражение и не скули, как щенок, прячась за спиной отца.

Говоря всё это, я внимательно отслеживал реакцию Долгова-младшего. На несколько мгновений в его глазах зажёгся прежний огонёк надменности и ненависти, но быстро потух. Видимо вся его уверенность исходила от сильного дара, которым он обладал. Лишившись доступа к источнику, он утратил свою опору. Что ж, переживёт. Ну или нет. Сейчас о трудностях Кирилла думать было некогда, потому что мы, наконец, приехали к особняку.

— Выходим, — скомандовал я, отмечая рассредоточенных по всему периметру бойцов нашей гвардии. Все сосредоточены, каждый готов действовать незамедлительно, если того потребует ситуация. Хотя бы с дисциплиной в рядах воинов у нас всё в порядке.

Пока я сканировал окружающее пространство, бойцы ловко выскочили из салона автомобиля и вытащили следом потухшего Кирилла, который вяло передвигал ногами и покорно шёл туда, куда его вели.

Взбежав по ступенькам, я вошёл в дом и, пройдя просторный холл, оказался в гостиной, где нас ожидали моя мать и Долгов-старший. Оценив обстановку, я хмыкнул. Вид у матери был весьма довольный. Она сидела на любимом диване, попивала чаёк и с лёгкой полуулыбкой, наблюдая за нервными метаниями гостя. Гость же расхаживал вдоль стен и разглядывал висящие на них картины. Но было видно, что делал он это, скорее, механически — мыслями он был не здесь и не сейчас.

Увидев нас, мать искренне улыбнулась и, положив на столик блюдце с чашечкой, встала с дивана.

— Афанасий Степанович, а вот и Станислав с Кириллом пожаловали, — проговорила мать, приветствуя нас.

Мужчина на мгновение остановился, а после резко развернулся и вперил в сына тревожный и усталый взгляд. Я же стоял и разглядывал главу рода Долговых. От отца сыну достались лишь рост и карие глаза, а в остальном они были совершенно не похожи. У отца были узкие губы, скуластое лицо с впалыми щеками, глубоко посаженные глаза и круги под глазами, свидетельствовавшие о бессонных ночах. Зато взгляд у него был цепкий, внимательный и умный. А сын… Сын был полной противоположностью отцу во всём. По крайней мере, до сегодняшнего дня.

Пока я разглядывал Афанасия Степановича, он разглядывал сына. Не сказав ему ни слова, он перевёл внимательный взгляд с сына на меня и, поклонившись, заговорил:

— Станислав Александрович, рад видеть вас в добром здравии.

Хах. Могу себе представить насколько он рад видеть меня в принципе в здравии.

— И вам не хворать, Афанасий Степанович. С чем пожаловали? А впрочем, не здесь, — остановил сам себя я и поискал глазами дворецкого или кого-нибудь из слуг. — Фёдор Николаевич, организуйте нам в кабинет чаю и чего-нибудь перекусить. Благодарю. Пойдёмте, поговорим в кабинете, — это я уже сказал Долгову-старшему.

Прежде чем отправиться в кабинет я попросил мать позаботиться о ещё одном нашем госте — Кирилле, который, так и не проронив ни слова, стоял в окружении бойцов моего рода и смотрел в пол, не поднимая головы.

Развернувшись, я направился к лестнице на второй этаж. Кинув косой взгляд на Долгова старшего, увидел, что он несколько замешкался, борясь с желанием подойти к сыну, а потом, что-то решив для себя, кивнул своим мыслям и последовал за мной. В спину нам донесся немного обеспокоенный голос мамы:

— Кирилл, здравствуй. Пойдём, у нас сегодня замечательный лимонный пирог… — дальше я уже не слушал, потому что переключился на обдумывание беседы с Афанасием Степановичем. Впереди предстоял непростой разговор.

Кабинет встретил уже привычными полумраком, тишиной и запахом книг с примесью сандала. Я прошёл к письменному столу и, устроившись поудобнее в кресле, жестом пригласил Афанасия Степановича занять кресло напротив.

Мы оба сидели и молчали. В воздухе повисло практически осязаемое напряжение. Мы оба знали тему разговора, но никто из нас не спешил начать первым. Битва взглядов длилась до тех пор, пока её не прервал тихий стук в дверь.

— Войдите, — разрешил я.

Дверь открылась и в кабинет сначала въехала тележка, на которой аккуратно были разложены чайничек, чашки на блюдцах и лёгкие закуски, а следом вошла молоденькая служанка, катившая эту саму. тележку. В полном молчании она подкатила тележку к столу и, краснея, принялась расставлять на столе перед нами всё выше означенное. Закончив, девушка присела в неумелом реверансе, покраснела ещё больше и практически выбежала из кабинета, позабыв о тележке. Мы с Долговым-старшим молча следили за этой неловкой сценой и так же молча потом посмотрели на оставленную тележку.

— Со слугами новичками всегда много хлопот, — произнёс Долгов-старший светским тоном, словно у нас до сих пор шла неспешная беседа, — то что-нибудь перепутают, то забудут.

— Не могу не согласиться с вами, Афанасий Степанович, — подхватил тон беседы я и снова посмотрел на дверь, в которую, спустя несколько секунд постучали. — Войдите.

Дверь отворилась и в кабинет вошёл дворецкий.

— Прошу прощения, могу я забрать… — он посмотрел на тележку.

— Прошу, — я махнул рукой в сторону тележки.

Спокойно и с достоинством дворецкий прошёл к тележке, остановился, окинул взглядом стол и, еле заметно вздохнув, покосился на запертую дверь. Отодвинув тележку от стола, разлил чай по чашкам и, пожелав нам приятного аппетита, покинул кабинет.

— Вкусный чай у вас, Станислав Александрович, — проговорил Долгов, отпив из чашки. — Поставка из Закатной империи? Аромат схож с их фирменным чаем.

— Понятия не имею, — прелюдия к разговору слегка затянулась, поэтому я решил перейти к делу. — Афанасий Степанович, мы оба знаем, что мы здесь не для того, чтобы обсудить навыки слуг или аромат чая. Давайте перейдём к делу.

Долгов-старший устало вздохнул и отложил чашку в сторону. В следующий момент я наблюдал стремительную трансформацию человека из бесконечно уставшего в собранного, внимательного и готового к торгу. Выпрямившись, Долгов сцепил кисти рук в замок, положив их на стол, и посмотрел на меня серьёзным взглядом карих глаз, в которых уже не осталось и следа от усталости и тревоги, только решимость.

— Давайте перейдём к