Первые дни я не знаю что делать. По ночам, поднимаясь еще выше, на крышу, — наше здание такое крепкое и устойчивое.

Я забираю с собой одеяло и коврик для йоги, сплю под звездами. Я гуляю по городу, собирая прах своей кожей. Смотрю на обустроенные лагеря, на лица людей — осунувшиеся, уставшие, лишенные покоя. Спасатели всех стран посылают самолеты, забирают домой иностранных туристов. Аэропорт переполнен, консульства принимают беженцев, они устраивают лагеря «для своих». Русские для русских, французы для французов, американцы для американцев.

Как разделят нас национальность. Как объединяет человечность.

Куда я полечу?

Мой дом оказался раздавлен стихией.

Я не могу рассуждать объективно.

Новые толчки врезаются в тело в форме инстинкта. Чувства отключаются, смерть подходит ближе, а затем отступает.

Я собираю команду непальских мальчишек и деньги на помощь пострадавшим. Что и как я буду делать дальше?

Пусть меня ведет это течение жизни.

Деньги приходят быстро. Деньги от моих друзей, от моих родственников, от родственников моих друзей. Дальше эта цепочка теряется. У меня просто список фамилий. 1 очные суммы, номера переводов, мой паспорт. «Western Union» отозвал проценты по переводам, рядом работает всего один центр, к нему длинная очередь. Родственники со всего мира посылают непальцам помощь. Люди закупают продовольствие, посылают его дальше — в зоны наибольших потерь, в деревни.

Мы с ребятами закупаем тенты и рис, чтобы нести его в удаленные места трагедии — там, куда еще не приходила помощь. Эпицентр землетрясения Сундапалчок. «Это вот здесь» — показывает Дипа на карте Непала. Семь часов по дороге, а дальше все тропы уничтожены. Десятки деревень остались без крова. — «Сначала им нужна еда и лекарства, затем нужна одежда, затем, возможно, вода будет загрязнена. Нужно подумать о таблетках для очищения воды».

Мы собираем совет в фойе моего отеля, чертим от руки карту Непала. Со мной мальчишки от 20 до 28 лет. Они знают ландшафт Гималаев.

Через завалы в горные деревни. Самая старшая из нас — Дипа, она работает директором школы, но сейчас эта школа закрыта. «Что я буду делать с этими деньгами? Есть?» — Спрашивает Дипа, выворачивая карманы. — «Нет, я не могу есть деньги, но на них можно купить еще немного риса.

Нам повезло, что землетрясение случилось в субботу.

В субботу школы не работают. Многие школы Непала очень старые, они не выдержали толчков и полностью завалились. Представь, если бы там были дети в это время!».

Менеджер отеля приносит нам дополнительные стулья, мы остаемся допоздна и составляем план действий.

«Отсюда, выше, в Таркехганг и Шерматанг — там очень много жертв, нет даже троп, все завалено».

Я прошу Динеша, одного из ребят команды, пойти сегодня поспать. Он похудел, его куртка в дорожной пыли.

— Сколько дней ты уже не спал?

— Какая разница, — отвечает он еле слышно.

— Сначала нужно доехать до старых троп, проверить их.

— Автомобиль туда не доедет.

— Нужно ехать на байках — дорога развалилась, но узкая часть осталась, на байках мы сможем проехать.

В этот раз мы не можем нанимать грузовик, придётся распределить тенты и рис в рюкзаки, ставить их за спинами каждого водителя байка.

Я слушаю их быструю английскую речь. Все эти мальчишки образованны, из богатых непальских семей. Некоторые получали образование в Японии и Англии.

— «Красный Крест» уже здесь и вовсю работает.

— Если мои друзья узнают, что я работаю на «Красный Крест», то мне дадут пощечину. — Говорит Динеш.

— Почему? — спрашиваю я.

— «Красный Крест» собирает себе все частные пожертвования. Все знают «Красный Крест» и посылают им деньги, потому что у «Красного Креста» хорошая репутация.

Но «Красный Крест» не идет в труднодоступные места, они не рискуют жизнью своих волонтеров. Гуманитарная помощь распределяется неравномерно, она остается только здесь, в Катманду.

Помощь нужна в труднодоступных удаленных деревнях, где был эпицентр землетрясения.

Больше всего я рад за то, что наш народ очень сильный. Горные люди сильнее других. Мы привыкли заботиться о себе сами, простыми и доступными средствами. Моя бабушка была в этом очень хороша. Она знала как простыми средствами справляться с болезнью.

Спасатели со всего мира — прилетают и улетают.

Пустые самолёты доставляют туристов обратно домой. Люди толпятся в переполненном аэропорту Катманду «Трибхуван», теперь все рейсы восстановлены, и люди покидают страну.

Ночь за ночью множество мелких движений, ударов. Четыреста микро-толчков за одну неделю. Когда это море успокоится?

По оценкам ООН, землетрясение затронуло 8 миллионов жителей страны.

Нам звонят отовсюду: из России, из посольства, мне звонит моя мама. Я не знаю, как объяснить что теперь это мой город. Я не могу уехать.

Навесы и тенты стали дефицитом. Их шьют по ночам там, где раньше шили одежду — снаряжение для треккинга, горных походов. Россия выписывает 500 килограммов консервированной рыбы. Посол предлагает мне раздать ее.

Рыба в Непале, в стране где нет выхода к морю? Рыба как знак?

«Непальцы в деревнях не умеют есть консервированную рыбу. Если еда слишком хорошая, то они съедят ее слишком много и заболеют. Ты хочешь быть ответственной за это?» — говорит Дипа.

Оказывается, что и этому надо учиться.

Жаркий день и инфекция в воздухе. Люди в масках от пыли. Женщина толкает меня со спины, прямо в очередь, ближе к окошку кассира «Western Union». Минуя сразу двадцать-тридцать человек, без очереди, я получаю денежные переводы.

В воздухе слишком много пыли, я болею тоже.

Но теперь это где-то там, несущественно, неважно...

Просто тело.

Переход в Иамганг, Гумду и Лапсибот. Новые толчки по дороге в деревни. Страх, который доходит до такой жизненной точки внутри, а потом я опять его теряю. Дорога очень сложная и мы нанимаем носильщиков, чтобы унести больше риса в горы. Выше, по тропе, от которой почти ничего не осталось, к людям, которые стоят на краю деревни. Мы распределяем помощь вместе со старостой деревни, под запись.

Люди ночуют на голой земле — нам дают подстилки. Сами едят муку с водой — нам варят рис. Люди в деревне касаются наших стоп в знак высшего уважения.

«Мы ни от кого не ждали помощи, мы привыкли, что никому не нужны».

В газетах новости, которые вызывают недоумение. Премьер-министр Непала требует прекратить частную помощь пострадавшим. «Мы все пересчитаем сами, затем распределим без вашей помощи». Когда это будет? Через две-три недели, через месяц?