можно сунуть и под яйца – видишь всё же на месте…, не оторвало. – Я сунул руку с гранатой за пазуху к сержанту, а потом под яйца. Бледный сержант, помертвевший от страха, побелевшими глазами наблюдал за моими манипуляциями. Попытался опять вырваться, но не получилось. Он уже ничего не соображал. Пока я всё это демонстрировал Торбану, мы не спеша подошли вплотную к ёмкостям с водой, у которых на корточках сидел старшина и, подкидывая под них дрова, с любопытством наблюдал за нами.

- Торбан, смотри. Я сейчас отпущу рычаг и сработает гранатный запал, после этого у нас будет четыре секунды, чтобы убежать или залечь. Да за эти 4 секунды старшина успеет спрятаться и мы с тобой далеко отойдём.

Я разжал пальцы над горловиной бака, щёлкнул запал и граната булькнула, уходя в воду. Старшина, какую-то секунду медлил, не веря тому, что граната упала к нему в ёмкость и сейчас взорвётся. Потом резко выпрямившись, неожиданно совершил кувырок через голову прямо в арык. Я же быстро развернул Торбана и, вжимая голову в плечи, успел с ним отойти на четыре шага от бака, когда раздался гулкий взрыв. Мы с Торбаном одновременно обернулись: бак от взрыва гранаты разворотило по сварочному шву, вся вода вылилась и теперь парила на земле, а из арыка весь мокрый и возмущённый, вылезал бледный старшина.

- Пономарёв, один – один. Ты меня чуть с автомата не застрелил, а я тебя чуть гранатой не взорвал. Так что, на сегодня баня отменяется, - я засмеялся. Засмеялся и старшина, разглядывая, как с него стекают ручейки воды. – Торбан, иди и ты отдохни немного. Можешь в туалет зайти.

Новый взрыв хохота потряс командный пункт батареи.

После обеда ко мне подошёл Кирьянов, который вернулся от замполитов: - Борис Геннадьевич, я тут после своих зашёл на склад РАВ, так там можно взять в батарею радиолокационную станцию разведки – СБР. Она, правда, без аккумуляторов, но узнал, что её можно подсоединить к аккумулятору от УРАЛа. Давайте возьмём её себе?

Мне уже начинала не нравиться манера Алексея Ивановича всё тащить в батарею. Два дня

назад притащил десять огнемётов «Шмель», несколько штук раздал во взвода, а остальные валяются по всему расположению батареи. Вчера был небольшой, но сильный дождь. И они, «Шмели», оказались в луже. Теперь у меня сильное сомнение, насчёт их исправности и готовности к применению.

- Кирьянов, ты побалуешься пару ночей и бросишь эту станцию, будет она валяться, как огнемёты пока кто-нибудь не раздавит её машиной или не раскурочит.

Но мой заместитель горячо заверил, что ничего подобного не произойдёт. Пришлось сдаться и разрешить ему получить станцию. Вечером развернули и попробовали прослушивать, но ничего от этой затеи не получилось. Мы слышали всю нашу пехоту, но только не боевиков. Надо ведь станцию выставлять в передовом окопе, тогда она эффективна, а впереди нас стоял третий батальон, который и создавал весь этот шумовой фон. На этом у Кирьянова «энтуазизм» и закончился, теперь станция сиротливо торчала, брошенной на берегу арыка. А вскоре я получил ночной бинокль и сразу же оценил его достоинства. Ночью в него отлично было видно на пару километров во все стороны. А при освещении местности луной и ещё дальше. Чувствительность ночного прибора была очень велика. Ночью посмотрел на звёздное небо и обалдел от того, как в бинокль увидел десятки тысяч звёзд, хотя учёные говорят, что мы не вооружённым глазом наблюдаем только три-четыре тысячи звёзд. А когда поглядел на позиции взводов в поле, то ещё больше удивился. Смотрю - Что за ерунда? Почти каждый солдат ходит с фонариком и нарушает светомаскировку. Опускаю бинокль – всё нормально, ничего не видно. Смотрю в бинокль – опять с фонариками ходят. Только посередине ночи разобрался, что в ночник наблюдал за солдатами, которые или курили, или передвигались с сигаретами по позициям. Вообще, классная вещь – ночник.

Одиннадцатого февраля я решил съездить в расположение первого батальона и помыться. Рассказывают, что там из земли бьют горячие сероводородные источники и можно воду наливать в ванну и мыться в ней. День был солнечный, солнце палило почти как летом. Я ехал на машине настроенный не только помыться, но ещё и отдохнуть у миномётчиков. Настроение было прекрасное. Сунулся в блиндаж командира первого батальона, но когда увидел всклокоченную голову Будулаева, оторвавшуюся от подушки, раздумал его тормошить. Тут же наткнулся на Сергея Щукина, который бесцельно слонялся по животноводческой ферме, где и расположился командный пункт первого батальона. Сергей с радостью согласился показать, где можно было набрать воду в ванну и составить мне компанию. Шустро метнулся к себе, прихватил бутылочку коньяка, пару банок тушёнки и через пятнадцать минут, во дворе разбитого снарядом дома, мы лежали в ваннах с горячей сероводородной водой. Я жмурился от удовольствия, чувствуя как размягчается тело. Удовольствие получал и оттого, что между моей ванной и ванной Сергея стоял полированный журнальный столик, вытащенный из того же разбитого дома, а на нём бутылка коньяка, откуда мы уже хорошо хлебнули и закусили из вскрытых банок тушёнки, а также от общения с другом. Передний край батальона проходил в трёхстах метров от нас и я смотрел на склон хребта, заросший лесом. Именно оттуда, постоянно, по словам Щукина, боевики регулярно обстреливают подразделения и вполне возможно, сейчас один из снайперов целится в нас. Но мы не беспокоились. Коньяк, солдатская закуска, солнце и надёжное плечо друга, были гарантией того, что всё закончится нормально. Провалявшись час в ванной, мы хорошо помылись оделись в чистое бельё и расслабленные побрели в гости к миномётчикам. Нас уже ждали, встретили радостными криками, возгласами и крепкими рукопожатиями. В небольшой комнате, которая располагалась глубоко в здании фермы сидели: помощник командира батальона по артиллерии Генка Патырбаев, командир миномётной батареи капитан Грегоркин и командиры взводов. Отлично накрытый стол и уже привычный коньяк. Тут же мне подарили два сорокалитровых резиновых бурдюка с разливным коньяком «Кавказ» с коньячного завода, который захватил и контролировал первый батальон. Чем я был очень тронут и обнял в благодарность своих боевых товарищей. Застолье покатилось своим обычным ходом, время летело быстро и незаметно, и я уже начал собираться ехать обратно к себе, как сильный удар потряс всё здание фермы до самого основания.