из арыка слышался мат и злобно-удивлённые возгласы и крики. Чудинов, было, дёрнулся бежать и помочь им, но я его придержал за руку.

- Чудинов, пусть сами там разбираются. А, судя по крикам, они ещё и здорово пьяны.

Мы тихонько подобрались к арыку и заглянули туда. По пояс в воде вокруг машин бродило несколько пьяных солдат, которых возглавлял старшина роты. Они уже не матерились, а пытались придумать, как им отсюда вытащить машины. Но поняв, что ничего они не сделают, по команде старшины разобрали оружие и ушли в расположение роты, бросив технику. Как только они удалились на приличное расстояние, мы с Чудиновым забрались в кузов машины и включили фонарики. Всё было ясно. Старшина с солдатами возвращались с мародёрки. Весь кузов автомобиля был забит домашними вещами и что самое интересное большинство из них в полевых условиях никакой ценности не представляли. Я послал водителя в расположение, чтобы он по тревоге поднял всех на командном пункте, и через несколько минут к УРАЛу прибежало человек десять. Помимо бесполезного барахла, в кузове было очень много продуктов домашнего приготовления. Одних трёхлитровых банок с помидорами и огурцами было около тридцати штук. Отдельно в деревянных ящиках находились банки с вареньем и с чеченской консервированной закуской: типа нашей хреновины, но гораздо слабее. Было здесь и вяленное мясо, но немного. Продукты приказал отнести ко мне в землянку, чтобы всё это потом разделить между взводами. Старшине приказал вытащить из кузова две больших ёмкости под воду, а нашу взорванную загрузить им. Остальные домашние вещи я приказал выкинуть в арык, что было с большим удовольствием проделано моими солдатами. Пока мы чистили кузов УРАЛа, Кирьянов и Карпук быстро очищали от боеприпасов и инструментов БМП. Закончив шкодить на технике восьмой роты, мы удовлетворённые вернулись к себе на КП, и здесь я даже присвистнул от удивления, увидев какую здоровенную кучу продуктов, боеприпасов и инструмента мы утащили у пехоты. Особенно был рад Карпук от того, что он утащил весь инструмент, который тут же стал делить между водителями, рад был и старшина. Пономарёв сильно переживал за взорванный мною бак, постоянно плакался мне, что не сможет его списать. А тут мы вытащили две таких же ёмкости. И старшина предавался радостным мечтам, как он на лишнюю ёмкость на что-нибудь выменяет. Через час всё было поделено и растащено по взводам, все угомонились и мы с Чудиновым продолжили патрулировать расположение командного пункта. Ночь была тёмная и в отличие от других ночей освещение местности осветительными снарядами и минами было скудное. Минут двадцать я прохаживался по насыпи, но в небе за это время не вспыхнул ни один снаряд, лишь дивизионы изредка стреляли залпами, куда то в сторону Шали и Старых Атагов. Я уже собрался спуститься в землянку, чтобы попить кофе, как в районе КШМок Кирилова и Черепкова внезапно раздались крики и стрельба. Резко присел и краем глаза ухватил, как Чудинов метнулся за ствол дерева и прильнул к нему: мы оба пристально вглядывались в сторону артиллеристов, пытаясь понять, что там произошло. Судя по крикам и вспышкам из автоматов, огонь вёлся в небо. Незаметно подобравшись к КШМ, я уткнулся в Кирилова: - Игорь, куда стреляете? – Спросил офицера, который выстрелив весь магазин автомата в небо, лез на машину к пулемёту.

- Боря…. Ты что не видишь? Дельтапланеристы духовские прилетели, вон они летают, - офицер махнул рукой куда-то в небо, схватился за пулемёт и стал короткими очередями стрелять в облака.

Я медленно стащил с плеча автомат, поглядел на солдат Кирилова и Черепкова, которые что-то радостно крича и показывая друг-другу пальцами в небо, стреляли туда же из автоматов. Поглядел на Чудинова, который в азарте тоже палил туда же.

- Чёрт, все видят, а я не вижу. Так ведь не бывает, - я продолжал пялиться в пустое небо, а потом тоже выпустил в него весь магазин и перестал стрелять, прислушиваясь к тому, о чём радостно орёт Кирилов.

- Вон, вон, летит. Вижу, у него ночник установлен. Вон…, вон…. Всё, я его срезал. Всё. Давайте по другому, вон он…, вон он там летит. Ниже…, ниже.. Бейте, бейте. Урааа…. Готов, - радостно завопил Игорь. Такая стрельба продолжалась ещё минут десять и, судя по радостным воплям Кирилова, сбито было штук двенадцать дельтапланеристов. Правда, воплей отчаяния, когда они падали на поле я не слышал. Но когда услышал уверенный доклад Игоря командиру полка о том, что он лично сбил двадцать дельтапланеристов, которые упали на поле перед нами, я твёрдо решил не спать до рассвета, чтобы хотя бы один дельтаплан утащить к себе в батарею.

… Утро медленно, но уверенно вступало в свои права. Постепенно бархатная чернота небосвода начала синеть. Самые слабые звёзды, мигающие в разрывах облаков, исчезли быстро, а яркие и сильные продолжали сопротивляться всё более светлеющему небу. Я не стал будить замполита в пять часов утра и сейчас пытался разглядеть в уже сереющем воздухе пятна сбитых и упавших на поле дельтапланеристов. Над Чечен-Аулом уже чётко была видна полоса от красной зари всходящего солнца, а на поле ничего не было видно. Прошло ещё десять минут и пришлось с досадой плюнуть - сколько раз обещал себе не слушать Кирилова и в очередной раз попался на его буйную фантазию. Надо идти и хоть немного поспать, но не успел я разбудить Алексея Ивановича, чтобы он меня подменил, как к моему КП на БТРе приехал командир полка. Вместе с командиром приехал замполит полка подполковник Крупин и Олег Касаткин.

Я бодро выскочил из землянки и доложил командиру о том, что в батарее всё в порядке.

- Хорошо, хорошо, Копытов, показывай, кого вы тут сбили. – Петров поощрительно похлопал меня по плечу и мы все оживлённо вывалились на насыпь, откуда начали разглядывать окрестности и чистые поля.

- Товарищ полковник, я никого не сбивал и никому ни о чём не докладывал. Это капитан Кирилов поспешил с докладом, вот он пусть и показывает, а я ни одного дельтаплана не видел. Вон как раз он и идёт.

Кирилов подскочил «этаким чёртом» к командиру и тоже доложил, что в батарее у него всё в порядке, и что ночью он лично сбил около двадцати