Взошедший на амвон американский священник выглядел как хиппи, вернувшийся в шестидесятых с вьетнамской войны и ушедший в религию, – копна седых волос и длинная борода. Вначале он сказал, что посвящает свою проповедь Дженнифер Салазар, любимой убиенной дочери общины, но больше не вспоминал о ней и произнес проповедь, которая вся была посвящена чудесам. Он пытался убедить своих прихожан, что даже если в обычной жизни им не пришлось встретиться с чудом, это не значит, что чудеса не происходят постоянно, и если они продолжат преданно верить, то однажды удостоверятся в существовании чудес собственными глазами.

Каждое покашливание Авраама отдавалось громом под сводами церкви.

Вокруг в темном пространстве мигали оранжевые светильники, а с витражей на него глядели разноцветные фигуры.

Он был уверен, что кто-нибудь произнесет в память о Дженнифер несколько слов, но этого не случилось.

Знала ли какая-нибудь из сидящих здесь прихожанок Дженнифер Салазар? Видел ли ее священник, когда она порой в одиночку приходила сюда по воскресеньям – как сообщил ему Сара на одном из допросов? Следуя какому-то скрытому знаку, прихожане время от времени вставали со своих мест, и Авраам, чтобы не выделяться, вставал вместе с ними, но когда они преклоняли колена на своих деревянных скамьях, он продолжал сидеть. Высокая филиппинка пошла по рядам с обитой тканью плетеной корзиной в руках, и люди стали класть в нее монеты и ассигнации, но Авраам постарался избежать ее взгляда и кошелька не достал. Веры ни в какого бога у него не было, и все же в голове мелькнула мысль, что за это посещение церкви он еще расплатится. А детей Дженнифер Авраам увидел лишь после окончания службы. Священник прошел к первой скамье и стал пожимать руки молящимся, и тут инспектор заметил старшего мальчика, одетого в праздничную рубашку, и его младшего брата, а рядом с ними – женщину с длинными черными волосами. Его пробрала дрожь. Со скамьи, на которой он сидел, она выглядела такой похожей на ту молодую женщину со старой фотографии! Священник остановился возле детей и положил руку на голову младшего, будто благословляя его, а потом наклонился, чтобы что-то шепнуть ему на ухо – может быть, слова утешения. Авраам вспомнил, что несколько дней назад он подумал, что этих мальчиков надо бы усыновить и самому их вырастить, но это была дурацкая идея – она пришла ему в голову из-за одного романа, который он когда-то читал.

Инспектор по-английски представился сестре Дженнифер, которая вблизи уже не так походила на убитую – лицо у нее было более узкое и тонкое, – и сказал ей, что у полиции имеются вещи ее сестры и она может их забрать. Женщина поблагодарила его и спросила, какие именно вещи. В основном одежда и украшения, которые были в чемодане, ответил ей полицейский. И еще кое-какие документы и фотографии, найденные в квартире. И потом письма, которые она писала Дженнифер и, конечно, захочет вернуть себе.

Но сестра убитой с изумлением посмотрела на него и сказала:

– Я никогда не писала Дженнифер писем. Мы не поддерживали контакта с тех пор, как я уехала в Германию.

Инспектор показал ей найденную в сумке фотографию мужчины, но она не захотела ее брать, потому что это была фотография не их с Дженнифер отца, как решил Маалюль, а первого мужа погибшей, Джулиуса Андреды, «мужчины, который разбил ее сердце», как сказала ее сестра.

Во время этого разговора Эзер стоял возле них и не выпускал руки младшего брата, словно последнее наставление отца, то, что было произнесено в следственной камере, все еще эхом отдавалось в его ушах.

Авраам спустился по узким проулкам к старому порту и присел возле рыбака, который складывал в сеть мертвых рыбешек, плававших с открытыми глазами на мелководье у лодочного причала. Может, от сознания того, что дети живы, в нем поднялось чувство удовлетворенности, хотя он все еще ощущал, что история эта ясна не до конца. Инспектор признался в этом одной только Илане, а в одну из ночей, снова не в силах заснуть, он поехал на улицу Лавон с карманным фонариком и обшарил весь двор, в который подбросили чемодан с муляжом взрывного устройства, – как будто там можно было что-то найти спустя столько дней.

Из-за сильного ветра и волн, разбивающихся у лодочного причала, ботинки и манжеты его брюк совершенно вымокли, и он вернулся в участок.

* * *

Интерес СМИ к делу Дженнифер Салазар был недолгим и поверхностным. Сообщения об убийстве и о планировании убийства детей в Маниле были напечатаны в большинстве дневных газет на последних страницах, и в одном из них упоминалось имя Авраама. В тот же день у него взяли по телефону интервью для канала радио «Голос Израиля», но через две минуты после начала беседы ее прервали ради сообщения об уничтожении одного из ведущих боевиков ХАМАС в Газе. Инспектор не успел даже произнести имя убитой. Он сидел в своем кабинете у телефона и ждал, поскольку ведущая программы пообещала вернуться к нему, но этого не случилось.

И жизнь полетела дальше.

Адвокатесса Сары предложила оформить соглашение о признании вины, по которому тот сознается в убийстве жены, а прокуратура за это снимет с него беспочвенное обвинение в попытке убийства детей. Она даже намекнула, что полиция виновна в исчезновении письма, которое Хаим спрятал в чемодане, – письма, которое должно было подтвердить его версию о целях поездки. Но Авраам категорически отверг это, и никто не воспротивился мнению следователя, который сумел раскрыть это дело: его расследование показало, что план поездки зародился в мозгу у Сары после того, как его сын намекнул на то, что увидел в ночь убийства. А тот факт, что Хаим купил обратные билеты и для жены, и для детей, только доказывал, что он действовал по одному и тому же лекалу. Мать Сары, учитывая ее возраст, было решено к суду не привлекать.

Следующее попавшее к Аврааму дело касалось нападения на водителя автобуса «Эгед»[13], избитого двумя пассажирами железными прутьями. Было у него и еще одно дело, необычайное и совершенно таинственное. Началось все с возникших на стенах домов города граффити черным спреем: «Скоро Поймете Почему», и кончилось тремя взломами в квартирах стариков, произошедшими в одну и ту же ночь. Из этих квартир ничего не было похищено, но в трех спальнях появились ржавые железные ящики, а в них – листки из старой газеты. В одной квартире, на улице Де Шалит, оказался листок из «Едиот ахронот» от четверга 5 мая 1949 года. Главной новостью на этой рассыпающейся от старости газетной странице было сообщение о крушении самолета в Италии, над горой Суперга, к югу от реки По, где погибли все игроки знаменитой футбольной команды «Торино». А внизу было напечатано обведенное черной тушью сообщение об убийстве в Холоне: «В песках квартала Муледет обнаружено тело вдовца». Во второй квартире нашли газетную вырезку от 4 ноября 1979 года; там центральным сообщением была новость о бойне в Северной Каролине – члены ку-клукс-клана открыли огонь по демонстрации за права человека, в которой участвовали представители рабочих комитетов и коммунисты, и погибли пять человек. А рядом было напечатано маленькое сообщение о восемнадцатилетней девушке, жительнице Ришон-ле-Циона, которая была похищена из собственного дома. При третьем взломе, о котором сообщили только несколько дней спустя, была найдена вырезка из газеты «Давар» от 18 ноября 1962 года, и в ней сообщалось об убийстве инвалида в Рамат Гане: «Моше Столеро, тридцати пяти лет от роду, горбатый и хромой мужчина, запер свою лавку по продаже домашней утвари, книг и газет и собрался подняться к родителям, живущим на третьем этаже того же дома. Он взял дневную выручку в размере трехсот лир и начал двигаться домой. Когда Столеро вошел на лестничную площадку и протянул руку, чтобы зажечь там свет, раздались три выстрела, поразившие его в грудь, в плечо и в голову. Таинственный убийца исчез».