– Не истери…

– Я серьезно, Рокотов. Ищи замену! Твоя мать не даст Янке ступить и шага. А она не князь, ей в противовес ответить нечего!

Оборотни стоят лицом к лицу, их разделяет пара ничтожных шагов. Выпад, неловкое движение могут вылиться в потасовку.

Яркие эмоции захлестывают и меня. Гнев, злость и сожаление блондина чувствую как свои.

Каждый крик, раздраженная фраза разливается вибрацией по телу, скручивая мышцы и натягивая жилы до адской боли. Из моей груди вырывается вскрик, сознание на мгновение меркнет, а когда я распахиваю глаза, все становится другим. Илья и Альфа намного выше, звуки еще громче, запахи насыщенней и ярче, а праздничное освещение неприятно слепит глаза.

Мужчины замирают, Альфа медленно опускает руки:

– Это ее первый оборот? —Услышанные звуки с трудом складываются в слова, а слова в мысли.

– Да. Не применяй Силу зверя. Слабая.

Меня ведет. Я и забыла, как это – управляться с четырьмя лапами вместо двух ног.

Входная дверь распахивается:

– Заканчивайте, Женя наблюдает за вами из окна. – Сладкий флер вампира врезается в ноздри.

«Хищник, – пульсирует мысль волчицы, – опасность!»

– Яна, посмотри на меня. – Блондин закрывает собой Константина. – Тебе нужно перекинуться обратно. Ну же, малявка, – протягивает мне раскрытую ладонь. Мысли и эмоции человека сплетаются с волчьими. Как же трудно отделить одно от другого, как в свой первый оборот. – Ян, мы уезжаем, помнишь?

Конечно, помню! Злость… ненависть… презрение… все помню!

Рычание так и рвется из моей груди.

– Тише, девочка. Я тоже зол. Но сдерживаю себя. Иди ко мне. – Илья садится на каменную дорожку, вытянув ноги, и раскидывает руки. – Все хорошо. Какая же ты у меня злючка. Рычишь даже на Альфу. Ян, холодно, блин, застужу себе хозяйство. – Мои неуверенные шаги перерастают в бег, и я вваливаюсь в объятия блондина. – А ты красавица, – гладит по спине. – Правда, малость мохнатая.

Человеческое существо бунтует, требуя немедленно ответить.

– Остановимся на красавице, блондин, – сиплю я, возвращая облик.

– Собери вещи. – Илья вытаскивает меня с пассажирского сиденья и заносит в дом.

– Ты серьезно? – я запахиваю плотнее мужскую рубашку на обнаженной груди.

– Как никогда. Захвати одежды на пару дней, остальное привезет малец, или купим что потребуется. – Илья взбегает по лестнице. – Только учебники оставь, не хочу тебя ни с кем и ни с чем делить.

После моего оборота, бросив Альфе на прощание: «Ищи замену!», Илья погрузил меня в машину, и мы покинули особняк.

– Разве можно отказаться от обязанностей Беты? Ты не должен этого делать из-за меня. – Я аккуратно сворачиваю белье, справляясь с дрожью в пальцах.

– Мы едем в деревню, не бери ничего вычурного. А что я должен делать и из-за кого, решу сам.

Мне непривычно видеть блондина серьезным, злым и грубым в настоящем смысле этого слова.

– Конечно, – я покорно соглашаюсь. Нет сил возмущаться, спорить, я выполняю сказанное. Отрешенность и механические движения не укрываются от взгляда Ильи, он ловит меня за руку:

– Ян, я облажался. И осознаю, что сейчас делаю. Не думай, что, психанув, везу тебя неизвестно куда. В этот раз реально все будет хорошо. Будем считать, что собираемся в отпуск. Спонтанный отпуск. Все? – кивает на стопку одежды.

– Да.

– Поехали, возьми подушку и одеяло. Дорогая дальняя.

– Я не хочу спать.

Глядя в черноту ночи, рассекаемую светом автомобильных фар, я гоняю по кругу мерзкие воспоминания, словно запись на диктофоне. Прокручиваю вновь и вновь.

«…было бы из-за кого…»

«Дочь мрази и твари!»

«…запах предателя…»

«Из-за тебя стая развязала многолетнюю войну».

– Елена сказала правду? Стая в опасности? – спрашиваю я.

Скрипнув зубами, блондин рыкает:

– Не упоминай о ней. Стая всегда в опасности, когда-то в большей степени, когда-то в меньшей.

– Теперь есть повод ненавидеть меня всем, – подытоживаю я.

– А вот самобичевание прекрати! Не нужно взваливать на себя ответственность за то, в чем не виновата. Конфликт со Светлыми набрал обороты еще до твоего рождения. Да, в нем участвовал твой отец, но не ты! Тем более участие в зачистке Светлых принимали и волки Платова, и Темный князь. Это было общее решение. Нам всем есть что беречь и за что драться.

Белоснежные хлопья врезаются в лобовое стекло, чтобы быть тут же уничтоженными, или медленно таять в углах, стекая изломанными ручьями, куда не дотягиваются щетки стеклоочистителей. Я действительно думала, что не смогу сомкнуть глаз. Но обволакивающий поток теплого воздуха расслабляет напряженное в каждой мышце тело, мягкое сиденье с подогревом удобно облегает, и мозг пользуется моментом для эмоциональной перезагрузки.

Мне не чудится запах кофе, жареного мяса и картошки. Желудок жалобно сжимается в голодном спазме.

– Просыпайся, малявка. Тебя на сиденье и не видно, свернулась клубком, как кошка.

Распрямляя поджатые ноги, я с удовольствием тянусь и смотрю в окно. Стоянку тускло освещает желтая вывеска, информирующая о круглосуточном режиме работы заведения.

– Я долго спала?

– Три часа. Налетай, – оборотень протягивает бумажный пакет. – Кофе мой, тебе взял молочный коктейль.

– Как же вкусно. – Картошка фри никогда еще не была такой хрустящей и горячей, как сейчас.

– Обыкновенная. – Илья с придиркой осматривает золотистый ломтик и закидывает в рот. – Пока ты спала, я много думал. – С полным ртом молочного коктейля я замираю, ожидая продолжения. – В этом вечере есть два плюса.

– Какие? – интересуюсь я, проглотив.

– Во-первых, ты смогла обратиться. Волчица восполняет силы, к тебе возвращаются регенерация, слух и зрение. Плюс?

– Плюс. А во-вторых?

– Ты покинула вечеринку голая. – Блондин заразительно смеется, чуть не расплескав кофе. – Ты когда-нибудь уходила с вечеринки голышом?

– Нет, – я активно трясу головой, улыбаясь.

– С почином, – Илья легонько стукает стаканом с кофе о мой, – надеюсь, это не войдет в привычку. Доедай и поехали. Если не успеем добраться до рассвета, не видать нам спокойного десятичасового сна. Мама не отпустит, пока не расспросит все-все в мельчайших подробностях.

– Мы едем к твоим родителям?! – Кусок встает поперек горла, не давая нормально говорить и дышать. Хлопнув хорошенько себя по груди, я повторяю вопрос: – Мы едем к твоим родителям?!