принципам. Следовательно, на него — в теории — подействуют стандартные средства, в частности, повышение температуры. Вот только наш излучатель разогревает ротозеев не до тридцати девяти, край сорока, градусов, а… градусов до шестидесяти-семидесяти. То есть, по факту, взорваться тело не успевает, уж извините за неаппетитные подробности, но гарантированно погибает вместе со всем содержимым. Мера вынужденная, зато действенная. И неоднократно проверенная на практике. Спросите, почему именно СВЧ, а не какое-нибудь жёсткое излучение, да хотя бы рентгеновское? А я отвечу: а шаттл мы где новый брать будем, если у этого все управляющие цепи накроются известным местом? Ну а с радиацией ещё хлеще, сами понимаете.

Есть, конечно, альтернативный вариант — устраивать карантин где-нибудь в другом месте, а не в собственном транспорте. Да, есть. Но далеко не всегда он доступен. Как, например, сейчас. Так что приходится выбирать из двух зол — дополнительный риск заражения или потеря контроля над пострадавшими — меньшее. И поверьте моему опыту, лучше быть в курсе потенциальной опасности, чем дожидаться крайне неприятного сюрприза. А в нынешней заварухе, что-то мне подсказывает, поганых сюрпризов будет много… и да, я что-то заметил. Как раз в той стороне, откуда явились бедолаги Агне и Барди. И примерно в том же направлении, куда свалил Дед Максим с двумя «скаутами». А ещё в том секторе, что так заинтересовал одну блондинистую особу, которая довольно успешно притворяется отмороженной журнашлю… э-э-э… репортёршей. То есть всё те же три факта, из которых уже вполне выводится закономерность. Жаль, с наблюдательной площадки толком не видно. Но это не беда — как раз на такой случай есть возможность вскарабкаться ажно на маршевый двигатель, благо у пилона угол наклона градусов тридцать примерно. А ещё для облегчения задачи техники с «Ливингстона» к нему специальные скобы приварили, при должной сноровке позволяющие использовать их в качестве лестницы. Ну и мне не впервой, опять же. Главное, чтобы Юлька следом не увязалась! А то она может…

Глава 15

Территория: зона влияния Колониального содружества

Сектор: Приграничье

Система: Мир Эндрюса

Статус: Поселение Рио-Плата

Дата: День 694 (8 апреля 2084 года), местное время 06:32.

— Ники-и-и-ит! А ты куда⁈

Ну вот, что я говорил⁈ Засекла-таки, злыдня! Может, если не реагировать, то отстанет?

— Лейтенант Болтнев! Не делайте вид, будто меня не слышите! — прорезался в эфире порядочно раздражённый и пока ещё умеренно злой Юлькин голос.

Я аж поёжился, чуть не сверзившись с пилона — до того знакомые нотки! Капрал Вега временами этим же грешит, но она хотя бы понимает, что такое субординация, да и на большее, чем статус ППЖ, не претендует. А тут, такое ощущение, ещё немного, и в законные кандидаты в мужья запишут. Свят-свят-свят! По ходу, придётся ответить… хотя момент далеко не самый удачный: я и сам-то девяносто плюс вешу, а ещё куча снаряги и оружия! А скобы, чтоб ремонтникам на «Ливингстоне» почаще икалось, не такие уж и большие. В перчатках, если честно, едва пальцы в зазор помещаются. Похоже, кто-то на материалах сэкономил, а я теперь страдаю…

— Болт, чтоб тебя! Куда полез⁈

— Юль… ф-фух!.. Ты бы хоть на закрытый… ф-фух… переключилась! — пропыхтел я, ни на миг не прекращая подъём. Чем выше сейчас заберусь, тем меньше вероятность, что репортёрша за мной следом попрётся. — Хватит меня перед подчиненными позорить! Вон, кое-кто ржёт уже, хоть и пытается это скрыть!

— Да это наверняка Максим Дмитриевич! И потом, я же по-русски! — «успокоила» меня девица, совершенно упустив из виду, что почти половина отделения «тяжей» — наши с ней соотечественники. То есть страна происхождения у нас общая. Но совету всё же последовала, переключив канал: — Ник, серьёзно. Ты туда зачем полез? Заметил что-то?

— Сама-то… ф-фух… как думаешь? — хмыкнул я. И сыграл на опережение: — Тебе сюда нельзя! Техника безопасности, смекаешь? Мне ж головой за тебя отвечать! Не дай бог, сверзишься, да руки-ноги переломаешь! Или вообще позвоночник! И что мы потом с тобой делать будем? Хочешь остаток жизни провести овощем?

— Болтнев, а ты чего пыхтеть перестал? — с подозрением осведомилась Юлька.

— Забыл, — ляпнул я, понадеявшись на известный принцип «чистосердечное признание смягчает наказание».

— Ага! То есть до этого ты притворялся⁈ — моментально вывели меня на чистую воду. — Значит, не так уж там и опасно? Может, меня подождёшь?

— Даже думать забудь! — решительно отрезал я. — Полезешь следом, не поленюсь, дождусь, и огрею ботинком прямо по сивой головушке, чтобы уж с гарантией навернулась!

— А как же «головой отвечаю» и прочая «техника безопасности»⁈ — подловила меня репортёрша.

— Думаю, в данном случае меня поймут и простят!

— Хм… возможно…

Есть! Добрался! Теперь меня снизу не видно, так что как минимум один стимул исчез. Да и насчёт техники безопасности я отнюдь не для красного словца приплёл — здесь, на маршевом движке, куда труднее приходится, нежели на «спине» шаттла. Во-первых, сильно выше. Если бы я боялся высоты, уже бы в штаны наложил. Во-вторых, тут уже ветер чувствуется. А ещё складывается ощущение — на сто процентов обманчивое, проверено на практике — что пилон едва заметно раскачивается, и движок вместе с ним. С непривычки и замутить может. Или, что ещё хуже, словишь приступ акрофобии (это «высотная» болезнь так по-научному называется, если вдруг кто-то не в курсе) и… ну, вы поняли. А асфальт внизу отменно жёсткий. Тут никакая броня не спасёт. Так что одно дело привычный я, и совсем другое — изнеженная на гражданке журналистка.

— Короче, Юль! Сюда не лезь, очень тебя прошу! Сам бы не попёрся, кабы не нужда великая! — задействовал я всю доступную силу убеждения.

Однако, судя по тональности ответа, где-то просчитался.

— Так, Болтнев! — Я явственно представил, как репортёрша приняла картинную позу «руки в боки». — Если не хочешь, чтобы я на верхотуру забралась, то рассказывай!

— Что рассказывать? — прикинулся я шлангом.

К этому моменту я уже занял самую удобную для наблюдения позицию и теперь обшаривал взглядом тот самый сектор, что привлёк моё внимание нездоровой суетой. И, надо сказать, ситуация с каждой секундой нравилась мне всё меньше и меньше. По той простой причине, что ничего особо подозрительного на глаза не попадалось, а свербение в нижних полушариях мозга и не думало стихать. И это, доложу я вам, самый поганый из всех возможных вариантов.