введением. [Простите мой ужасный русский, но знайте, я совсем без практики.]

Алла, ты когда-нибудь слыхала от этой женщины в Нью-Йорке, которая написала интервью с тобой для журнала «New Yorker»? Было бы хорошо оживить эту идею, или с «New Yorker», или с другим журналом. Разрешите, и я сделаю что-нибудь, если смогу. Надо сделать все быстро сейчас, потому что собираюсь поехать в Европу летом (меня приглашают во Францию и в Болгарию). Без Клер и без Дэвида тебе будет выгоднее. Я предложил бы тебе связаться с Робертой, но у нее нет хорошей «кармы». Она всегда пропадает как поставщик.

Вот карточка. Бегу.

Всего доброго.

Том

Письмо

15 февраля 1998 г.

Том! Здравствуйте!

Спасибо за письмо и карточку, а главное – за заботу. Я, к сожалению, не могла уделить много внимания Вашему приятелю, во-первых, он сказал, что у него в Москве много друзей, а во-вторых, я всю неделю работала. Причем работа предварительная, самая противная, но отнимает много времени. В театре стала репетировать в «Горе от ума» Грибоедова княгиню Хлестову, а в кино – пробы на жену русского царя Александра I – это последние дни перед расставанием. Александр I, по версии, не умер в 1825 году, а ушел в монахи и стал знаменитым старцем Кузьмичом в Сибири, про которого писал Толстой. Сейчас у нас с режиссером Таланкиным, у которого я раньше снималась во всех его фильмах, поиски грима, костюма, париков и партнеров. И еще мне надо было быстро закончить статью про Маквалу Касрашвили для газеты «Московские новости».

День у меня перевернулся – это всегда бывает со мной в конце зимы: ложусь (вернее, засыпаю) я часов в 6 утра, а встаю около 1 дня. И потом себя полдня реанимирую. Кстати, это бывает только в Москве. Вот поеду 14 марта в Берлин, потом во Франкфурт, далее – милый Париж (везде – концерты поэзии, а в Лилле – симпозиум по женской эмансипации, где мне надо что-то говорить) – и вот там я буду жить совершенно в другом ритме. Особенно в Париже. Там мне приятельница дает машину – и я гоняю целыми днями по гостям и выставкам.

Друзья мне Ваши понравились. Типичные ирландцы оба, правда, в разных вариантах. Знания у меня в этом вопросе, как Вы понимаете, литературные.

По нашему ТV на днях показывали ваш фильм «Титаник». Вы его видели? Как Вам? Мне кажется, что смотреть во 2-й части, как страдают люди, – это мазохизм. А? Но всем нравится. Впрочем, я не очень люблю кино.

Сейчас зайдут Ваши друзья, я Вам что-нибудь пошлю. Может быть, рисунок московского художника Слепышева или какую-нибудь книгу по старым иконам. А может быть, и то и другое, если согласятся взять. И интервью последнее со мной в самой массовой газете «Аргументы и факты». Печать меня не забывает, но это последнее. Может быть, Вам будет интересно.

Из Франции или Германии напишу. А Вы разбираете мои каракули? Я и так стараюсь писать попонятнее. Обычно я пишу еще ужаснее.

Всего Вам доброго. Еще раз – огромное спасибо! Юлии мой низкий поклон.

Алла Демидова

Письмо Тома

25 февраля, 1998 г.

Дорогая Алла!

Боб Фриэл мне принес ваши подарки, включая картины Слепышева и чудесную книгу русских средневековых икон. Большое спасибо! Благодарю вас также за то, что вы угостили моих друзей, возили к художнику Слепышеву и в грузинский ресторан. Боб мне рассказал обо всем. Он был очень, очень довольным всем!

Я, конечно, больше всего обрадовался вашему письму – не беспокойся о почерке – он почти разборчивый.

Хорошо, что вы поедете в Берлин, Франкфурт и Лилль читать поэзию. «Концерт поэзии» – у нас нет такого выражения! Говорим «reading» (чтение, и даже если это наизусть).

Я найду рамки для двух картин Слепышева. Золотые или серебряные. Отошлю вам экземпляр моей книги: «Monumenta Bulgarica»[12] через Джима. Боб сказал, что Джим говорит по-русски, как настоящий русский. Это, конечно, дает вам больше удовольствия – возможность разменять мнениями об обеих наших странах с человеком, имеющим большой запас слов, и жаргон даже (хотя мне кажется, что вы не любите жаргон).

Знаю, что они с вами говорили о моей мнимой поездке в Россию. Время уже! Смог бы увидеть вас в «Горе от ума»? Грибоедов был очень талантливым – особенно когда думаешь, что русский театр в его время, по-моему, не был очень развитым. Читал ли он Мольера (Molière)? Не помню. Помню, что он служил в министерстве иностранных дел и что погиб/умер в Персии, во время местного восстания. Мне понравился его дух!

И в фильме будете играть! Какой темп жизни у вас! Это, может быть, вытекает из вашего сознания самого себя. Не теряете время на мелочи, ссоры, зависть – как мы, обыкновенные смертные. Завидую вам – но зато уважаю вас за это качество быть не над толпой, а в стороне. Ваша скромность – лучше доступность – привлекает человека, и ваш «sangfroid».

Вы помните, что я вас спросил по телефону о французской актрисе, «Катя Денев», и вы сказали, что не знаете ее. Боже, она на той же странице с вами, в книжке о работах Слепышева! Она первая франц. актриса! Я рад, что вы все еще участвуете в концертах поэзии. Это значит, что ваша чувствительность, чувство нюансов определенных поэтов сохраняется. Надеюсь, что мы сможем вместе устроить что-то выгодное здесь, но без Клер или на равном положении с Клер, что касается денег.

Да, это вас не удивляет, что трое ирландцев вас любят? Боб болтает и болтает про вас, а я ему уже рассказал о нашей первой встрече, когда вы посетили Гарвард и участвовали на собрании в честь Ахматовой. Роберта меня пригласила на это торжество, где вы читали «Реквием», и после этого я сказал ей: «Мне нужно говорить с ней!»

Ну, я наболтался, и вы умираете от скуки. Желаю вам хорошо, благополучное посещение в Германию и в Париж.

Надеюсь, что увижу/посмотрю вашу «Медею» скоро. Обнимаю.

Том

Р.S. Еще раз огромное спасибо за великолепное угощение моих друзей! Они никогда не забудут этого вечера с вами.

Письмо Тома

2 марта 1998 г.

Дорогая Алла, пишу вслед моему письму. Я опять виделся с Бобом, и опять мы много говорили о тебе. Он так же, как и я, поражается в твоем лице соединению несоединимого: слабость и сила, женственность и мужественность.

Мужественные женские фигуры (лица) всегда были – знаем