Бывший полковник КГБ устанавливал щадящие сто градусов, садился на верхнюю полку и начинал обильно потеть. Когда с него сливалось достаточно жидкости, становился под ледяной душ и смывал с себя пот. Раскрывшиеся поры при этом резко сужались, что, как он понимал, очень полезно для их тренировки.

Затем он повторял процедуру и, наконец, наступала работа для девушек. Макаров ложился на кушетку, а две массажистки начинали работу над телом. Причем в их задачу входила не столько разминка мышц, сколько катание. Как в старину в банях специальные катальщики, девушки своими пальчиками терли его кожу, и вскоре она покрывалась многочисленными белыми катышками из собственных парафинов, жиров и прочих продуктов жизнедеятельности.

Макаров вновь повторял парилку и холодный душ и снова катание. После чего кожа становилась гладкой и такой чистой, что ни одним гелем или мылом не добьешься.

Раньше он мог еще и заломать девицу прямо в сауне или после. Теперь же это было слишком сильной нагрузкой на сердце. Хотя еще силен был и время от времени мог позволить себе лишнее.

Дверь в парилку отворилась, и появился светловолосый молодой человек. Такого еще никогда не случалось. Макаров недовольно покосился и решил примерно наказать охранников, чтобы поответственней относились к своим обязанностям.

– Разрешите, Андрей Аркадьевич? – спросил вошедший и бесцеремонно сел рядом.

– Ну? – спросил Макаров. – Чего надо?

– Поговорить.

– Говори, – недовольно предложил Макаров.

– Хорошая здесь сауна, – похвалил Поремский.

– Ты об этом хотел говорить?

– Нет, конечно, – ответил Владимир. – Разрешите представиться? Поремский, старший следователь Генеральной прокуратуры.

– Что вам надо? – спросил Макаров, протягивая руку к мобильному телефону, с которым не расставался даже в парилке.

– Я не арестовывать сюда пришел, а жопу вашу спасать! – чуть повысив тон, произнес Владимир и пресек попытку взять трубку.

Сделав из слов следователя вывод, что речь идет о торге, Макаров несколько успокоился.

– Вы, значит, любите деньги? – спросил он.

– Люблю, – честно признался Поремский. – Причем тратить люблю больше, чем зарабатывать.

– Тогда ваше положение можно понять, – кивнул полковник. – Но для определения суммы мне надо знать, что знаете вы.

– Согласен, – кивнул Владимир. – Когда-то вам пришлось организовывать, скажем обтекаемо, физическое устранение перебежчика и предателя Семена Ветлицкого.

– Ну, это было так давно, что если что и всплывет, так за давностью лет и простится, – усмехнулся Макаров.

– Да, вот только его дочь так не считает. У нас есть информация, что она наняла киллера.

Макаров резко сник и заторопился к выходу из парилки. Поремский последовал за ним.

– Чего вы добиваетесь? – с трудом преодолевая спазмы, сдавившие горло, прошептал Макаров.

– Мне нужен Лесков, – ответил Поремский, вставая под душ. – Вас же арестуют, как только я выйду отсюда, за организацию покушения на него. Охрана ваша уже сидит в «воронке». Но о киллере знаю только я, и то случайно. Там на столике ваши фотографии – из заказа. По-моему, сделаны еще позавчера. И от вашего решения зависит – дойдете вы до автобуса сами или ваше тело внесут в труповозку. Мне, кстати, после того что я узнал про вас, второй вариант как-то больше по душе. И, кстати, удобно. Вы даже пожаловаться не сможете на то, что я знал и не предотвратил. Да, а деньги мне не пытайтесь предлагать. Бесполезно. Я люблю ту девушку, которая и заказала вас, и потому найду способ прикрыть ее.

Макаров вскочил и, схватившись за голову, заметался по холлу из угла в угол. Зазвонил его аппарат. Схватив телефон, Макаров прижал его к уху. Выслушав доклад, сделал еще пару звонков и окончательно убедился в том, что следователь говорит правду.

– Вы все сомневаетесь, не провокация ли это? – спросил Поремский. – Поймите, у вас два пути. В тюрьму или под пулю киллера. Но тюрьму надо еще заслужить!

– Стать на пути Лескова – это тоже значит получить смертный приговор! – проговорил Макаров.

– А вы разве не в курсе, что уже стали? – удивился Поремский. – Хотите, кое-что покажу?

И Владимир кинул на стол коллективную фотографию, отданную ему Турецким.

– Вот ваш человек, – продолжил он, указывая на Вахмурку. – Он дважды во время охоты покушался на Лескова. И оба раза неудачно. Уже убит. Но умер не сразу, а два дня спустя, в гарнизонном госпитале. Перед смертью, естественно, сдал вас с потрохами. Помните нашумевшие дела с убийствами Расхоповича и Иловайского?

Макаров напряженно молчал.

– Ну что ж? Значит, не договорились! – Поремский принялся одеваться. – Я пошел вызывать охрану. Прощайте и помолитесь, если помните как.

Владимир повернулся к двери. Макаров бросился к своему пиджаку и, выхватив пистолет, приставил его к своему виску.

– Глупо, – обернувшись, произнес Поремский. – Там вас ждет профессионал, и в малодушии никто потом не обвинит.

Внезапно Макаров развернул пистолет в сторону Поремского и несколько раз нажал на спусковой крючок. Раздались лишь сухие щелчки.

– Я забыл сказать, что, перед тем как залезть в парилку, вытащил у вас патроны, – произнес Владимир с такой издевкой, что Макаров ринулся на него всей стодвадцатикилограммовой тушей.

Поремский ловко увернулся и, отскочив вбок, нанес сильнейший удар в область печени. По реакции было видно, что полковника не били давно. Он упал, судорожно втягивая воздух и корчась на полу. Немного придя в себя, поднял взгляд на заскучавшего Поремского. Владимир поглядел на часы и заметил:

– Все, больше времени нет. У меня билеты в кино могут пропасть.

Макаров завращал глазищами в недоумении: как это можно сравнивать его жизнь и какие-то билеты?! В голове его прокручивались мысли: «Да у меня столько денег, что купить несколько кинотеатров хватит! И я ими не смогу воспользоваться? К черту все! Главное – жизнь. А там адвокаты продажные вытянут. Вон ГКЧП. Дурак Ванька, сколько с ним было по молодости выпито, пустил себе пулю в лоб! Думал, расстреляют. А всех выпустили! Еще и депутатами да губернаторами поизбирали…»

– Ладно, – согласился наконец покрасневший до свекольного цвета Макаров. – Когда-нибудь это все равно должно было случиться. Лесков был в КГБ начальником секретного отдела, занимавшегося приведением в исполнение смертных приговоров врагам советской власти и предателям родины. Мы никогда не тронули ни одного диссидента. Достаточно было время от времени пугать их. А они сами потом раздували такую бурю в стакане… Погибший в автокатастрофе летчик, угнавший самолет в Японию, послужил хорошим примером остальным. Ну бывали, конечно, и огрехи, и невинные жертвы. С Ветлицким у Лескова были определенно свои счеты. Я не в курсе. И моя задача была маленькая. Я показал киллеру жертву. Бого вам достаточно?