Ланс, выдохнув от облегчения, не спеша прошел мимо нее, но змея боднула его лбом, так что он отлетел к двери, где его, не дав упасть, подхватила Клэр.

— Ланс, я снова тебя люблю, — пылко призналась она.

— Спасибо, — ответил он, отбрасывая со лба потемневшие от пота волосы. — Надо спешить. Не уверен, что молния продержится долго.

Женщины, потолкавшись в дверях, выбежали на лестницу, а Ланс, обернулся на змею, которая, тараща от напряжения глаза, тщетно пыталась разинуть застегнутый на молнию рот. Колдун подтянул трусы и вышел из библиотеки.

— Огня! — потребовал он у Клэр. — Наверное, надо признаться: я боюсь темноты.

56.

Ветер заскулил жалобно, как потерянный щенок, пронесся между горящими туями, бросив пригоршни искр в спины девочек — ни одна не пошевелилась. Тучи накрыли пансион плотным черным колпаком, отрезав от мира. Не осталось ни звезд, ни луны, и даже солнце, казалось, не взойдет больше в небе. Джулия вцепилась в пальцы Тиль, повернула голову — чуть-чуть, только чтобы поймать ее взгляд.

— Помоги, — прочитала Тиль по губам.

Остальные девочки безучастно смотрели перед собой, как снулые рыбы. На лице Алисы, стоящей в центре круга, плясали отсветы пламени, и ее зеленые глаза то выглядели яркими, как молодая трава, то серыми и безжизненными, словно пепел.

— Начинай же, — сказала библиотекарша. Она тяжело проковыляла в круг, взяв книгу с тускло светящейся обложкой из рук Руби, и та замкнула контур, дорисовав линию на земле.

Авила положила книгу на землю и открыла последнюю страницу. Охнув, выпрямилась, прикусив от боли губу, по подбородку потекла черная струйка крови. Старуха надавила на плечи Алисы, и девочка опустилась на колени.

— Прекратите немедленно, — воскликнула Тиль и вышла из ряда.

Доротея дернулась к ней, но Руби цепко схватила ее за плечо. Быстро нарисовав на земле второй круг под яблонями, втолкнула в него Доротею и докторшу.

— Очнулась, — фальшиво обрадовалась Руби. — Как дела в Ордене? Как там Рем?

— Прекрасно, — ответила Тиль. — Совсем скоро вы сможете поговорить с ним лично. Он будет здесь с минуты на минуту.

— Блефуешь, — снисходительно улыбнулась Руби.

— Отпустите девочку, — потребовала Тиль. Она решительно направилась к Алисе, но, наткнувшись на невидимую стену, отшатнулась. — Она ведь умрет, так? Она не сможет жить без крыльев.

Руби вздохнула, неприязненно посмотрела на склонившуюся над книгой Алису, ее макушку с неровным пробором и вихром над ухом.

— Мои девочки тоже умирают, — ответила она.

— Доротея полна сил, а Авила прожила долгую жизнь.

— О нет, — возразила библиотекарша, стоящая в круге, и зло зыркнула на Тиль. — Я еще и не начинала жить.

— Ты забираешь то, что тебе не принадлежит! — выпалила Тиль, медленно передвигаясь вдоль контура круга и пытаясь нащупать брешь.

Краем глаза она следила за Руби, которая тоже шла вдоль круга, оставаясь по другую сторону. Дороти попыталась вырваться из западни, но отлетела назад к докторше, которая уже открыла чемоданчик и деловито надевала перчатки.

Искры летели с туй, падали на землю огненным дождем, кололи щеки. Ветер взвыл громче как голодный волк, сорвал лепестки с яблонь и швырнул оземь.

— Ошибаешься, — ответила Руби, наступая на нежные лепестки и втаптывая их в грязь. — Эти девочки принадлежат мне. Все они. В каком-то смысле я подарила им жизнь.

— Ты научилась определять, когда родится маг, — предположила Тиль. — А потом подстраивала аварии, катастрофы и несчастные случаи, оставляя их сиротами. Ты подарила им лишь горе.

— Я делала так, что они рождались, — сказала Руби. — Их бы не было, если бы не я. В каком-то смысле я — добрая фея, давшая им саму жизнь.

— Ты бредишь? — осадила ее Тиль. — При чем тут ты?

— Секрет всегда был на поверхности. Чтобы родился маг, его родители должны любить друг друга.

Тиль вздрогнула, как от пощечины.

— Наследие анаэтов, — продолжала Руби. — Они, бедняги, по-другому не могли размножаться. И их кровь, несущая магию, пробуждается от любви. Такой вот нехитрый ингредиент.

— Как ты узнала об этом? — спросила Тиль.

— Мне достались записи бабки-ведьмы. Она застала последнюю анаэту в живых и, боюсь, приложила руку к тому, чтобы ее не стало.

— Анаэту?

— Не веришь? — хмыкнула Руби, неверно истолковав ее растерянность. — Я ее видела своими глазами, давным-давно, когда была ребенком. Она летала над этим самым островом, и не было зрелища прекраснее. Даже жаль бедняжку.

— Твоя бабка ее убила? — спросила Тиль. Она обошла весь круг, но так и не нашла изъяна в защите.

— Лучше бы сразу убила, — согласилась Руби. — Ей отрезали крылья, и забирали ее энергию для умирающего правителя. А он, когда снова почувствовал себя молодым и полным сил, втемяшил себе в голову идею создать армию магов. Ты ведь знаешь, что ребенок анаэты всегда рождается магом?

Тиль промолчала, лишь ударила раскрытой пятерней по защите, очерченной кругом. Светлые линии разбежались по невидимой стене, как трещины по стеклу.

— Моя бабка помогала составить заклинание, которое должно было заставить анаэту полюбить, — ответила Руби. — Но на нее ни привороты, ни зелья, ни заклятья не действовали, и она так и не понесла. Уж как ее ни пытались оплодотворить.

— А на людей подействовало, — поняла Тиль. — Ты находила потомков магов, скрещивала их между собой, как животных…

— Но-но! — возмутилась Руби. — Сам процесс зачатия был полон любви и прочих возвышенных чувств. Коктейль из приворотного зелья и заклятия на крови — мой фирменный рецепт. Про предохранение все забывали — мозги отшибало напрочь. Когда же действие заклятия ослабевало, они оставались с ненужным младенцем на руках. Многие отдавали детей добровольно – стоило лишь немного подтолкнуть в нужном направлении, добавить щепотку отворота.

— А многих приходилось устранять, — сказала Тиль.

Руби пожала плечами, словно в этом не было ничего особенного.

— Ты собрала вместе несколько десятков магичек и создала для них невыносимые условия: совместное проживание без возможности уединиться, глухота к их чувствам и потребностям…

— Личность закаляется в трудностях, — ухмыльнулась Руби. – Так энергетический потенциал становился больше.

— Почему только девочки?

— Побочный эффект. Заклятье на крови анаэты, — пояснила Руби. — Той самой. У бабки хранилась склянка. Знаешь, даже жаль, что ты никому это не расскажешь. Согласись, великолепное по масштабу колдовство, построенное на любви.

— На костях, — возразил Ланс, появляясь из мрака. Блики огня окрасили его светлую кожу золотом, волосы вспыхнули медью.