Прощаться с домом. Мамой. И с Эшем.

Ричард предельно ясно выразил свое отношение к ее браку с Эшем. Впрочем, она всегда знала, что их связь мимолетна, но была уверена, что не она положит ей конец.

Маргарет подошла и положила руки ему на плечи. Эш поддался и молча опустился на скамью. Маргарет прильнула к нему с намерением поцеловать, но он неожиданно твердо остановил ее.

— Я должен вам кое-что сказать, — вымолвил он.

Она приложила палец к его губам.

— Тихо, Эш. Я пытаюсь запомнить вас.

Даже яркий лунный свет не мог рассеять серые тени, что залегли на лице. Брови надвинулись почти на глаза. Должно быть, он понял ее, поэтому покачал головой:

— А я пытаюсь сделать так, чтобы вы были со мной. Не одну ночь, и не две. Я хочу, чтобы вы были рядом каждый день — моя по праву, всегда, а не пару часов украдкой. Хочу в любое время обнимать вас. Хочу знать, что в разлуке мы скучаем друг по другу. А когда вновь встречаемся, благодаря мне на вашем лице появляется улыбка. — Каждую фразу он закреплял поцелуем, Он прикасался к ее щеке, подбородку, шее. Руки скользили по гладкому шелку, который, казалось, тоже вздрагивал от каждого прикосновения.

— Нет. Я не могу, — ответила Маргарет, однако не оттолкнула его.

— Сможете. — Пальцы сжали грудь, заставив ее задрожать всем телом. Она мечтала провести эту ночь с ним. Куртуазные ухаживания ей не нужны.

— Завтра я уезжаю.

— Вы ставите меня в известность.

— Сейчас у нас последняя возможность поговорить наедине… Ох.

Эш наклонился к ее груди и впился в сосок. Движение было резким, даже несколько грубым. Его язык заставил Маргарет тихо застонать. Внизу живота мгновенно вспыхнул огонь. Эш рывком расстегнул панталоны.

Он медленно гладил ее тело, немного лениво, словно не сомневался в себе, знал, что она уже сдалась. Эш был уверен в этом, как и во всем остальном. В его ласках не было страсти завоевателя, лишь искусство дарителя удовольствия.

Маргарет чувствовала, как одной рукой он освободил свою возбужденную плоть. Она чувствовала бедром его жар. Эш сел на стол и, раздвинув ей ноги, посадил себе на колени.

— Слушайте меня, — прошептал он ей на ухо. — Прошлой ночью я не остановил себя. Тогда у меня не было сил это сделать. Если у вас будет ребенок — а я очень надеюсь, что так оно и будет, — вы выйдете за меня замуж.

Она и сама знала об этом, но не позволяла даже задумываться.

— Я никогда не поступлю с вами так, как поступил отец с вашей матерью. Я всегда буду рядом.

Маргарет знала и это. Преданность была отличительной чертой Эша, так же как и терпение, умение понимать людей и помогать им.

Он положил ладони ей на спину и прижал к себе. Сейчас она не могла думать. Каждая попытка помочь своей семье казалась ей вдвойне бесчестной. Она не могла двигаться вперед. Единственное, что ей оставалось, лишь падать все ниже. Маргарет сильнее сжала коленями его бедра. Да. Это именно то, что ей сейчас нужно. Она хотела только Эша. Хотела чувствовать в себе его плоть снова и снова. Где-то в глубине души она даже желала иметь от него ребенка, что разрешило бы страшную дилемму в ее жизни.

— Маргарет, какая же вы жаркая, — раздался шепот Эша.

— Что мне делать дальше?

Эш поддерживал ее руками под ягодицы.

— Все, что доставит удовольствие.

— Но я хочу знать, что приятно вам.

Глаза его сузились.

— Мне приятно все. Верьте мне, Маргарет. Вы совершенство. Настоящее совершенство.

Она приподнялась на коленях и вновь опустилась вниз, чувствуя, как сильнее напряглась его плоть.

— О да, мне это нравится.

Маргарет повторила.

— Поговорите со мной, — прошептал Эш. — Скажите, что чувствуете. Что вы хотите.

— Прикоснитесь ко мне. Проведите рукой по спине.

Его руки легли ей на спину, и Маргарет задвигалась, стараясь уловить ритм.

— Он такой твердый.

— Твердый — это хорошо, — хрипло ответил Эш.

— И большой.

— Это еще лучше.

Маргарет ощущала, как внутри нее разгорается пожар, напряжение нарастает. Она сжала зубы; прохладный ночной воздух уже не освежал, кожа горела. Эш просунул руку между их прижатыми друг к другу телами и потянулся к ее лону. Волна экстаза пробежала по телу, сжигая все на своем пути. Ее возбуждение передавалось Эшу, а затем, превращаясь в огромный огненный смерч, обжигало все, к чему он прикасался.

— Вы похожи на Маргарет, — прошептал он. — А Маргарет лучше всех.

Обессилев от наслаждения, она повисла на нем, но сильные руки поднимали ее снова, заставляя двигаться в прежнем темпе. Ей казалось, что она уже не может больше испытать оргазм, но ошиблась. Он вспыхнул сначала маленькими искрами, а затем охватил всю ее душу и тело. Эш глухо вскрикнул и погрузился вслед за ней в сладостное небытие экстаза.

Они оба молчали довольно долго; лишь Эш обнимал ее, прижимая к себе все крепче. Он был теплый. Напряженный. Большой. Маргарет не хотелось ни о чем думать. Она не могла признать, что ей нечего сказать. Когда выступившие на коже капельки пота стали холодить тело, Эш заговорил:

— Пропади я пропадом, дорогая, если я последний раз держу вас в объятиях.

Эш ошибался. И ошибался дважды. Он никогда не будет обнимать ее так, как сейчас, и они оба уже давно пропали.

Впервые за последние месяцы Маргарет ощутила всю тяжесть потери.

Но она сама взвалила ее на свои плечи.

Маргарет закрыла глаза, но не склонилась к нему, а положила руки ему на плечи и постаралась отстраниться. Нет, она не плакала. Она пыталась вытолкнуть его из своей жизни.

После полудня следующего дня Маргарет покинула родной дом и дорогого ей человека.

Она сидела на диване экипажа напротив брата и слушала поскрипывание колес и топот копыт. Процессия, направлявшаяся в Лондон, состояла из трех карет. Одна для господ, вторая для слуг и багажа, и третья для отца. Они были в пути уже несколько часов, и, судя по неспешному темпу, взятому лошадьми, впереди их ждали несколько долгих дней путешествия. Эти дни могут стать еще длиннее, если они с Ричардом по-прежнему будут ехать в тишине, и бесконечными, если брат решит читать ей нотации.

Однако до сего момента Ричард не произнес ни слова. Он смотрел в окно, любуясь пейзажем и наблюдая, как один холм сменяет другой. Сжав кулаки, Маргарет ждала, когда же наступит развязка.

Она даже могла предположить, что скажет брат. Ничего из того, чем бы она не упрекала себя сама. О том, что самое ценное богатство женщины — ее добродетель, она потеряла ее даже дважды, и второй раз с человеком, который погубил их семью. Наверняка Ричард поинтересуется, может ли он теперь ей доверять. Или письмам, которые она отправляла ему ранее.