– Расслабься, все нормально. Через час будешь как огурчик. А до того не напрягайся слишком.

– Спасибо за заботу, – сказал Уилл.

Он спустил ноги с каталки, встал неуверенно и медленно.

Он стоял под открытым небом, в середине большой огороженной территории, в середине кружка людей с холодными глазами. Они держали штурмовые винтовки, одеты были в неброскую военную форму, без знаков отличия, если не считать нашивок в виде флагов США.

За кордоном солдат стояло огромное здание из гофрированной стали – ангар. Аналогичные здания тянулись по обе стороны от него. Перед открытыми дверями ангара на трех тонких колесах, казавшихся слишком маленькими для такой туши, стоял большой двухтонный вертолет – белый сверху, синий в нижних двух третях. На белой части, прямо под лопастями, был нарисован американский флаг.

Был виден номер вертолета на хвостовой секции, пять цифр: 42132. Уилл уставился на них, пытаясь понять, чем они ему знакомы.

Из-за вертолета появился аккуратный человек средних лет, с седыми висками, в темном костюме, и направился к Уиллу. Прорезав круг морских пехотинцев, он – невероятно – протянул Уиллу руку. Уилл не обратил внимания, человек постоял так секунду и руку убрал. Полез во внутренний карман пиджака и вытащил тонкий черный бумажник. Раскрыл его, показав значок и карточку ФБР.

– Я Джеймс Франклин, директор Федерального бюро расследований. Можете называть меня просто Джим, – сказал этот человек, захлопнул удостоверение и сунул его обратно в карман. – А вы Уилл Дандо.

Уилл кивнул.

Директор ФБР посмотрел Уиллу за спину. Тот обернулся вслед за этим взглядом и увидел, что возле дверей «Скорой» стоит Тренер.

– Спасибо, Тренер, – сказал Джим Франклин. – За все спасибо. Мы его у вас принимаем.

Тренер подняла руку. Глаза за очками смотрели остро и резко.

– Всегда пожалуйста, Джим, – ответила она и перевела взгляд на Уилла. – Мне было действительно приятно, мистер Дандо. Проходя вот этот следующий этап, помните, что я вам говорила. Вы представляете интерес, и вы им нужны больше, чем они вам.

Франклин нахмурился:

– Тренер, ну что это за…

– Да вы ж меня знаете, – перебила его Тренер. – Я же патентованный возмутитель спокойствия. К тому же я в этом мальчике очень много вижу своего. Мне дико интересно, что он дальше будет делать.

Тренер повернулась и пошла прочь по взлетной полосе, не обращая внимания на морпехов, будто они должны отходить с ее дороги. Что они и делали.

Она вошла в темноту ангара и растворилась, будто ее и не было.

– Пойдемте со мной, мистер Дандо, – сказал Франклин. – Нам предстоит поездка.

Уилл пошел за фэбээровцем к вертолету, морпехи их сопровождали. Дверь была открыта, сбоку развернут трап.

Взгляд Уилла вернулся к цифрам на хвосте машины. 42132.

23–12—4 в обратную сторону, подумал он.

Сайт внезапно стал очень реальным, почти физическим давлением, как будто Уилла затянуло в шестерни огромной машины и штампуют из него что-то новое.

Он напомнил себе, что почти определенно этого хотел.

Несколько морпехов вошли в вертолет и повернулись, готовые прикрыть Уилла, пока он забирался по трапу. Лица их были непроницаемы. Внутри вертолет оказался неожиданно просторен – почти как салон небольшого самолета. Сиденья обтянуты белой кожей, на каждом штамп США на куске синей материи на подголовнике. Пять мест были свободны, три заняты.

– Уилл! – сказала Мико. – Слава богу!

Рядом с ней сидел Хамза, не сводя глаз с перегородки прямо перед собой. В ряду за ними сидела Ли Шор, одна.

– Присаживайтесь, – сказал Джим Франклин, забираясь в вертолет следом. Уилл немедленно занял свободное место рядом с Ли.

– Ли, вы как, нормально? – спросил он.

Она кивнула, глядя на него вытаращенными глазами.

Он поднял руку к голове, поняв, что она видит. Парик и очки давно с него слетели, оставшись, наверное, на полу номера 1964 в «Уолдорфе».

В двери в конце салона показался морпех:

– Леди и джентльмены, пристегнитесь. Через пять минут взлетаем, – сказал он, повернулся и вышел в ту же дверцу.

Уилл подался вперед и взял Хамзу за плечо.

– Все будет в порядке, вот увидишь.

– Нет, не будет, – ответил Хамза.

Энтони Лейхтен сидел и смотрел на Оракула. Тот выглядел невероятно молодым. Как стажер Белого дома какой-нибудь.

Этот человек – Уилл Дандо – пока что отказался сесть за длинный ничем не примечательный журнальный стол, занимавший большую часть стандартного для правительственных учреждений безоконного конференц-зала. Он стоял, сложив руки, с мрачным лицом, и его друзья стояли у него за спиной. Глаза его непрестанно осматривали комнату, несколько предметов, за которые мог зацепиться взгляд – графин с водой и стаканы на столе. Группа охранников из секретной службы и корпуса морской пехоты. Сам Лейхтен, несколько его помощников. Небольшой диктофон на треноге во главе стола, развернутый так, чтобы слышать с обеих его сторон, и он вроде сильно привлекал внимание Оракула: тот все время возвращался к нему взглядом, несколько раз при каждом сканировании комнаты.

Он реагировал иначе, чем предполагал Лейхтен: просто был спокоен как удав, будто его приставучий коп остановил за превышение скорости.

Ну, хотя бы друзья его были в страхе.

Хамза Шейх обеими руками обнимал жену, будто пытаясь защитить ее от нависшей приливной волны. Рядом с ними стояла Ли Шор, ошалевшая, как олень в свете фар. Она такая была с самой выгрузки из вертолета. Эти вроде бы понимали свое положение.

А Оракул – нет. Он был взят агентами сомнительного происхождения и доставлен на базу морской пехоты Квантико в Виргинии. Его завели в эту комнатку и представили начальнику аппарата самого президента Соединенных Штатов самой что ни на есть Америки. А ему хоть бы хны. И ни слова пока не сказал.

Лейхтен перебрал виды возможной тактики – все, от женщин и до имитации утопления можно было организовать телефонным звонком. Очень важно было правильно выбрать направление: манипуляции, дающие успех с одним объектом, с другим могут привести к полному провалу. А здесь провал недопустим.

Он еще раз глянул на Уилла Дандо, отмечая все, что можно было, по фигуре, повадке, жестам этого человека, добавляя это к тому, что Тренер про него узнала, вспоминая снова досье ФБР, наспех составленное, как только стало известно имя Оракула.

Сопоставляя все это, он понимал, что про Уилла Дандо он знает много, очень много.

Но все же недостаточно.

Оракул вел себя не так, как полагалось бы человеку в его положении. Его игра проиграна начисто, его взяли. Он беспомощен – а держится так, будто все козыри у него. Как будто он знает что-то, чего не знают они – что, по правде говоря, почти наверняка так. Все-таки он Оракул.