– Но все они сбылись, – возразил Оракул. Голос у него был озадаченный. – Все предсказания сбылись. Это невозможно.

Лейхтен кивнул, лицо его стало искренним и серьезным. Предстоял штрих мастера. Момент, когда он все расставит по местам. Он сделал глубокий вдох.

– Вполне возможно, Уилл, – сказал он. – Это мы заставляли их сбыться. Нам нужно было знать, насколько успешно прошло испытание. Представь себе, что человек слышит в голове совершенно реальные голоса и понятия не имеет, откуда они звучат – это, знаешь ли, открывает для этой техники новые возможности, которые мы не рассматривали пока.

– Управление мыслями, как я понимаю? – спросил Уилл. – Выдать себя за голос Бога и внушить человеку что-то сделать?

Лейхтен засмеялся.

– Наши психологи говорили, что ты умница. Мы ожидали, что кто-то начнет орать на площадях – дескать, я предвижу будущее. И тогда мы найдем этого человека и с ним поговорим. А ты поступил не так. Мы совершенно не ожидали, что ты будешь скрывать свою личность. Или что в этом случае тебя будет так трудно найти.

– Почему вы так надолго затянули этот процесс?

– Из-за тебя, Уилл. Из-за того, что ты делал. Ты заставил весь мир верить тому, что поместил на этот свой веб-сайт. Ни у кого нет ни вопросов, ни сомнений – все просто верят. Это невероятная власть. И очень полезная.

Оракул откинулся на спинку кресла, слегка поморщившись – наверное, еще болели мышцы после электрошока.

– Похоже, будто вы хотите, чтобы я для вас врал – составлял новые предсказания. И нужен я вам потому, что вы до сих пор не смогли взломать Сайт, – сказал Дандо.

Лейхтен тоже откинулся на спинку, покачал головой – еле заметно.

– Ты не слишком далек от истины. Тщательно учитывая эффект, который может иметь заявление Оракула, мы – я имею в виду правительство твоей страны – можем положительно влиять на положение дел в мире.

Оракул нахмурился.

– Единственная причина, по которой люди мне верят, – я им ни разу не соврал. Один раз мое предсказание не сбудется – и они мне никогда не поверят.

– А это, – сказал Лейхтен, – разве не в наших руках? Мы перестанем исполнять предсказания в любой момент, когда захотим. И ты снова будешь такой, как все. Только с множеством врагов, хотел бы я добавить.

– Я просто… я никак не могу поверить, – сказал Дандо. – Все это время я думал…

– Я знаю, Уилл, – с добротой в голосе сказал Лейхтен. – Но тебе не о чем волноваться. Все, что мы просим, – это чтобы ты помог своей стране. И, конечно, твоя служба не останется без награды. Не такой, конечно, как давали тебе предсказания Оракула, но никто тебя не будет просить делать это бесплатно. И уж точно твои друзья будут полностью освобождены от судебного преследования.

Дандо опустил взгляд. Повертел в руках бумажный стакан, наклоняя в стороны, едва не проливая, но останавливаясь вовремя, чтобы вода не плеснула через край. Наконец он поднял глаза. Улыбаясь в тридцать два зуба. Вся его манера переменилась, он снова был тот нахальный двадцати-с-чем-то-летний сопляк, каким сюда вошел.

– Отличная работа, – сказал Оракул. – Но я ничего этого делать не буду.

– Не понял? – переспросил Лейхтен. – Кажется, до тебя не дошло, сынок. Мы не обязаны отпустить отсюда тебя или твоих друзей. На самом деле большинство тех, с кем я работаю, резко против этого. Оракул нарушил мировой порядок тысячами способов в большом и в малом. Люди тебя боятся, а ты этим страхом пользуешься. Кто тогда Оракул? Кто ты в глазах закона, Уилл Дандо? Террорист!

Он помолчал, чтобы его слова дошли.

– Ты слыхал о тайных тюрьмах, о которых говорят правозащитники и журналисты? Центры задержания в пустынной местности, и ни одна собака не знает, что там творится? Так вот, это правда. Целиком и полностью. У нас их достаточно, и правила говорят, что мы тебя там можем держать сколько захотим. Очень сомнительно, чтобы такой человек, как ты, снова увидел дневной свет.

Оракул продолжал улыбаться, и это нервировало.

Дандо только что услышал, что все его предсказания – подстроенная чушь, и если судить по записи интервью, которое он давал этой симпатичной черной репортерше, ему ничего неизвестно такого, что этому противоречило бы. Его друзья под стражей там, в коридоре, и он не может не думать, что их возьмут в заложники, чтобы сделать его сговорчивым. Он в самом центре базы морской пехоты США. Исчезнуть он может быстрее, чем успеет чихнуть.

А он улыбается.

– Он слушает? – спросил Оракул.

– Слушает? – переспросил Лейхтен. – Что ты…

– Да нет, наверняка смотрит. Через вот это. Красная лампочка не погасла ни разу. – Он показал на видеокамеру. – Я ему должен одну вещь сказать, – продолжал Дандо. – Ему, а не тебе. И это ему захочется услышать, можешь мне поверить. Оракул не лжет.

Лейхтен не шевельнулся. А Оракул на той стороне стола был абсолютно хладнокровен.

Спокоен как удав, подумал Лейхтен, чувствуя, как бежит по спине пот.

– У тебя десять секунд, – сказал Дандо. – А потом я скажу это вслух, прямо здесь. Он это услышит, но услышат и все остальные.

Он показал рукой на морпехов и агентов секретной службы и начал обратный отсчет от десяти.

– Сынок, – сказал Лейхтен. – Не знаю, что ты вздумал, но ты не в том положении, чтобы угрожать. Здесь только ты и я, никто за нами не наблюдает.

Оракул прервал счет и неприязненно взглянул на Лейхтена.

– Вот только еще раз назови меня «сынок». Пять.

Что он собирается сказать? – подумал Лейхтен.

– Четыре.

Что он, мать его так, хочет сказать? Я могу… могу дать команду его вырубить, или заткнуть пасть кляпом, или… пристрелить даже. Я могу не дать ему говорить.

– Три.

Лейхтен понял слишком поздно, что это действительно судьбоносный момент, в этом занюханном конференц-зале на военной базе в Виргинии. В этот момент возникает будущее, принимая новую форму.

– Два.

Он будет присутствовать. Будет свидетелем. Все его решения, все жертвы… они купили для него такое право. Но в конечном счете это будущее принадлежит Оракулу.

Он подался вперед и нажал кнопку интеркома в середине стола.

– Сэр, с вами хочет говорить один человек.

Пауза. Долгая, тяжелая пауза.

– Пришлите этого человека, – ледяным голосом сказал в спикере президент. – Одного.

Оракул встал с довольным лицом. К нему с двух сторон подошли агенты секретной службы. Лейхтен смотрел им вслед, когда они сопровождали выходящего из комнаты Уилла Дандо.

Лейхтен остался на месте. Морпехи тоже оставались в комнате – наверное, и они не знали, что делать, – но у него не было интереса с ними говорить.