— С тобой все нормально? — тихо спросила ее Вероника несколько минут спустя, когда девочки набросились на плоды рукоделия в палатке «Кружка Ребекки». — Ты выглядишь очень бледной.

— Никогда бы не подумала, что любовь может так ранить, Ронни. Я не помню, чтобы я так изводилась с Денни.

— Денни ты знала всю свою жизнь, и он был настоящий мистер Добродушие. У вас, вероятно, была более спокойная любовь. Но был ли кайф так велик?

— Нет. И в сексе тоже не было того накала. — Но от этого признания Марисса почувствовала себя виноватой и тотчас переменила тему. — А вы с Блэкстоком начали все по новой?

Вероника глуповато кивнула.

— Похоже, я так и не пойму, сговор ли это небес… или все та же история Дэвисов, мамы с папой.

— Куп мне симпатичен, Ронни. Он производит впечатление доброго человека.

— Да. Я только что подумала о том же.

— Но когда все-таки это произошло? В прошлый раз, насколько я помню, ты ему отказала. Так почему ты мне ничего не говоришь?

— Все это время он… искал моего расположения. — Вероника наскоро перечислила подарки, которые Куп оставлял у нее под дверью. — И подкуп состоялся. В среду ночью… или в четверг утром, если ты хочешь точности.

— Ох… — В ту же ночь, когда у них с Коди произошла размолвка. У Мариссы сжалось сердце. — Тогда, я полагаю, это же и ответ на мой второй вопрос.

— Я видела, что ты ужасно расстроена, — призналась Вероника. — Не могла же я тебе сказать: «Рисса, ну сколько можно разговаривать о твоих ночах? Дай и мне рассказать, какой у меня был грандиозный секс!»

Марисса расхохоталась. Вот так сюрприз. Она только что была готова поклясться, что рассмешить ее вообще не-возможно. Спасибо лучшей подруге и ее фривольному юмору! Она повернула Веронику за плечи, привлекая ее в свои объятия.

— Благодарю тебя, дорогая, — сказала она. — Я тебя обожаю.

— Я тебя тоже. И уверяю тебя, ты со всем этим справишься.

— Да, — согласилась Марисса и про себя решила: «В конце концов справлюсь». Это могло занять какое-то время, но она действительно верила в чудо из чудес, в тот счастливый час. Во всяком случае, так она думала, разглядывая несколько палаток в ряду. И тут ее глаза едва не встретились прямо с глазами Коди.

Она смеялась! Черт возьми, как она могла смеяться?

В тот вечер в среду Коди чувствовал себя так, будто у него вырвали сердце. С тех пор ему казалось, что он так и живет без него. Сейчас их с Мариссой разделяли несколько ярдов. Он смотрел на нее через плотную толпу, не замечая ни бледности ее лица, ни грусти в ее глазах за собственной болью. Он видел только прелестные очертания ее улыбающихся губ.

Однако улыбка моментально исчезла, как только Марисса заметила его. Более того, она демонстративно подняла подбородок и отвернула лицо. Но еще раньше Коди успел отметить ее отсутствующий взгляд, как будто они даже не были знакомы друг с другом.

Он не верил себе. С тех пор как Марисса захлопнула дверь у него перед носом, он сделался совершенно больным, беспокоясь за ее душевное состояние. Он помнил обиду в ее глазах. Преследуемый этим образом, Коди сотни раз перебирал в уме их последний разговор и воображал себе их беседу, в которой он пытается донести до нее свою точку зрения.

И даже спрашивал себя, не ошибается ли он.

Но она, черт возьми, ведет себя с ним как с посторонним! Нет, они должны поговорить. Но прежде чем он успел тронуться с места, откуда-то выскочила группа старшеклассников и все загородила собой. Коди задвигался, пытаясь держать Мариссу в поле зрения. Однако современные подростки были скроены крепче, чем раньше, и он потерял ее из виду. Он направился в обход и тут же оказался в ловушке, между стайкой шумных пожилых женщин и накрытой ситцем горой банок с домашними консервами. Коди попытался пробраться дальше, бормоча извинения. Но седовласые старушки не замечали его спешки, они даже не подумали посторониться и продолжали обсуждать положение чьей-то незамужней внучки. Его терпение держалось на ниточке. Окончательно разозлившись, он плечом потеснил нескольких из них. Тогда ему освободили дорогу. Коди протиснулся сквозь толпу и мимо парней целенаправленно устремился туда, где он последний раз видел Мариссу.

Но ее нигде не было.

— Это надо было видеть, мама, — сказал Райли, перекатывая во рту большой кусок хот-дога. — Там всюду были пироги! Я уверен, тем ребятам здорово достанется дома, когда их мамы заглянут в корзину для белья. Могли бы не надевать те фартуки, от них все равно не было никакой пользы. Ягодный сок и яблочная начинка вытекли на одежду. Это было клевое дело.

— Для меня тоже это было бы плевое дело, — сказал Куп, — выглядеть так же, если бы я попытался уплести три с половиной пирога. — Он ухитрился сдержать ухмылку, когда Райли возмущенно закатил к небу глаза.

— Клевое, а не плевое. Первая буква «к». Вы что, ничего не понимаете? — Но внезапно сообразив, что Куп его поддразнивает, заулыбался во весь рот.

— Райли, ты хоть немного шевелишь мозгами? — сказала Марисса. — Нам совсем не хочется смотреть на твой наполовину не дожеванный хот-дог.

— Извини, мама. — Шумно проглотив пищу, Райли немедленно повернулся к Купу. Они сидели бок о бок на скамейке в задней части выставочного зала. Это место, отгороженное канатами, было отведено специально для буфета. Человек, лишенный воображения, мог подумать, что здесь просто собрали в одну кучу столы для пикника. — Вы ведь меня разыгрываете, да? — Райли боднул Купа плечом в бицепс. — Вы видели того здоровенного толстяка? Я думал, для него выиграть ничего не стоит. Но победа досталась тому костлявому парню.

— Но таких жилистых, у которых обмен веществ происходит со скоростью сто миль в час, как раз и следует опасаться, — сказал Куп. В это время Лиззи потребовала от него внимания, и он уткнулся в свой суп, слушая ее рассказ об одежде для кукол. Это было скучное перечисление всех замечательных вещей, которые остались некупленными. Но с должным восхищением одной — подходящей для ее «юбилейной» Барби.

Все это время Куп не переставал ощущать Ронни с другой стороны от себя. Он снова и снова слышал ее голос, звучавший у него в ушах: «Я люблю тебя». Проклятие! Нельзя вот так сбрасывать на человека, точно бомбу, потрясающее счастье и тотчас его отбирать. Прижимаясь к ее правому бедру под столом, Куп мечтал, чтобы ему не нужно было так осторожничать. Он хотел бесшабашно расхаживать кругом с ней в обнимку. Он готов был размять свои мышцы и завоевать для нее все призы из палаток на аллее игр. Но больше всего ему не терпелось завести ее за угол, за двадцатифутовое дерево из клееной фанеры, чтобы сорвать несколько поцелуев и потребовать снова произнести те слова.

Он заметил около стенда «Научно-техническое творчество молодежи» Троя Джейкобсона с миловидной блондинкой, видимо, его женой. Сегодня днем Куп получил известие от своего товарища по морской службе, что в названных Вероникой числах Джейкобсон уезжал из города. Это изобличало Троя как возможного любовника Кристл во время ее загадочной поездки. Но в данный момент Куперу было на это наплевать. Упершись ладонью в скамейку рядом с бедром Вероники, он повернулся и окинул толпу. На первый взгляд могло показаться, что ему нет ни малейшего дела до женщины, сидевшей сбоку от него.