Шумно вздохнув, Педро уставился в потолок:

– Очень надеюсь, сын мой, что отнюдь не на небесах,совершенно они не подходят для Царства Небесного... Ну, что тут поделать?Пришлось, учитывая обстоятельства, вспомнить те мирские грешные навыки, ккоторым я и не рассчитывал возвращаться... Вели они себя совершеннонепозволительно, ничуть не походили на добрых христиан... А значит, нужно быловам помочь. Не хочу я вникать в мирские сложности, но эти типы мнекатегорически не понравились, а вот вы внушаете некоторое доверие. Как думаете,стоит позвонить в полицию? У нас есть радиотелефон...

– В полицию? – с сомнением переспросил Мазур. – Астоит ли?

Он вспомнил вчерашнего полицая, его внимательный взгляд. Нестоит заранее думать о человеке плохо, но очень уж многозначительноесовпадение: полицай был единственным человеком из внешнего мира, видевшим здесьМазура, – и уже наутро нагрянули эти отморозки...

Он не мог отделаться от впечатления, что Педро и сейчасотгадал его мысли.

– В конце-то концов, сын мой, не обязательно беспокоитьполицию по любому пустяку. У них и так хлопот выше головы – эта заварушка влесах... Но, в таком случае, нам с вами следует немедленно приступить к делу,чтобы ликвидировать кое-какие п о с л е д с т в и я. Отец Себастьян – добрейшейдуши человек, не стоит травмировать его и паству, оставляя э т о здесь идалее...

– Ну конечно, – кивнул Мазур. – Лишняя лопата увас найдется?

* * *

...Устроившись на корявом колченогом стуле насколько удалосьудобнее, Мазур неторопливо пускал дым, задумчиво разглядывая лежащего наземляном полу Стробача. Сказал негромко:

– Ты знаешь, обормот, мне всерьез верится, что ты несобирался меня убивать...

Стробач помалкивал, пытаясь сохранить максимум горделивогодостоинства – если вообще можно говорить о таких вещах применительно кчеловеку, возлежащему на грязном полу в упакованном виде. Мазур хмыкнул:

– На его честном, открытом лице причудливо смешивалисьалчность и гордыня... Не переживай. Убивать я тебя не буду. Ты знаешь, что-томне надоело убивать, старею, ага, стараюсь без этого обойтись, если естьвозможность. Не так уж ты и опасен, сукин кот. Я поеду, а тебе лучше быпобыстрее отсюда убраться – на твоем месте я бы не особенно полагался нахристианское смирение дядюшки Педро, после всего хулиганства, что вы здесьучинили...

– Болван, – сдавленным голосом сказал Стробач, изо всехсил пытаясь, чтобы голос звучал ровно. – Для такого дела лучше менянапарника не найдешь. Т в о и тебя станут гонять, как бешеную собаку – все-такидва кило алмазов...

– Постараюсь как-нибудь справиться, – сказал Мазуррассеянно.

Он прошел в дальний угол, достал нож, быстренько взрыхлилземлю и извлек сумку. Стробач наблюдал за ним, уже не пытаясь казатьсяравнодушным.

– Сколько эмоций из-за кристаллического углерода... –сказал Мазур, спрятал сумку в рюкзак, закинул его на плечо, подхватилавтомат. – А теперь слушай внимательно. Я тебе не мать Тереза и непрекраснодушный интеллигент. Еще раз попадешься на дороге, и я за себя неручаюсь. Ты уж отнесись серьезно к последнему категорическому предупреждению,лады?

Не оглядываясь, вышел из хижины. Рядом с потрепанноймашинешкой миссии стоял новенький «Ровер», на котором прикатили сюда охотникиза алмазами. Лучшего и желать было невозможно – учитывая, что автоинспекции вэтакой глуши не имеется и в здешнем захолустье нет привычки проверять бумаги иштрафовать за отсутствие обязательной страховки...

Поодаль, сбившись кучкой, стояли чернокожие детишки, взираяна Мазура с неподдельным любопытством. Он дружески помахал им рукой и подошел кдядюшке Педро, прохаживавшемуся возле машины с ППШ наперевес.

– Я так понимаю, сын мой, вы его не прикончили? –сказал причетник.

– Живехонек, – сказал Мазур. – Развяжите его черезпару часов, и пусть катится восвояси...

– Отрадно видеть, что в вашей душе взяли верх христианскиечувства...

– Боюсь, ничего подобного, – сказал Мазур. – Тутдругое. Он хотел оставить меня в живых, чтобы я всю оставшуюся жизнь кое о чемне на шутку горевал... И я решил поступить с ним точно так же. В деталивдаваться не будем, к чему вам эта мирская суета... но точно вам говорю, чтовсю оставшуюся жизнь у него не будет покоя, станет есть себя поедом... Как-тоэто не особенно похоже на христианские чувства, а?

– И все равно... – сказал дядя Педро. – То, что выотказались от убийства, сын мой, само по себе есть благо. Ибо время жизниустанавливает Господь, и человек, чью-то жизнь прерывая, идет противБожественного промысла... – он тяжко вздохнул. – А в общем и целом, явас понимаю. В наши годы устаешь убивать... Храни вас Бог.

– Вашими молитвами... – сказал Мазур задумчиво.

Он сел за руль, включил мотор, выехал на большую дорогу и,не глядя в зеркало заднего вида, ни о чем не думая и ни о чем не сожалея,покатил в относительную неизвестность.

* * *

Красноярск, 2006 г.