— Мне не нужны твои признания, Виглиф, — усмехнулся в свою очередь и Стейнар, знаком показав одному из викин­гов привести в зал оставшегося в живых траля Хальфдана. — Я знаю достаточно, и все, что мне нужно — это понять, зачем понадобилось убивать Хальфдана, человека чести, настоящего воина, мужественного бойца? — и вдруг, побледнев, вскричал:

— И я клянусь Одином, от чресел которого произошел род моих предков, что его смерть не останется безнаказанной!

Виглиф ничего на это не ответил, только отвел взгляд. Никто из присутствующих не мог понять, что делается в его душе, а там клокотали дикая злоба и отчаяние. Он не понимал, как мог так глупо оказаться в руках врагов, су­мев убить только одного из них. И, кроме того, он терялся в догадках, каким образом стало известно о его участии в этом деле?

Но едва викинги втолкнули в зал ослабевшего от потери крови, но потихоньку поправляющегося траля, как Виглиф все понял. Он узнал ирландца, хотя полагал, что тот давно уже в царстве Хель.

Его смятение не укрылось от глаз ярла Стейнара.

— Узнаешь ли ты этого человека, Виглиф? — Стейнар указал на ирландца.

— Никогда его не видел! — резко бросил тот, сознавая, что надежды его призрачны, а участь — решена.

— А ты, траль, видел этого викинга?

— Это он был в доме моего господина. Они убили его, — пробормотал ирландец, чувствуя легкое головокружение.

— Видишь, Виглиф, как все просто, — заключил Стейнар, глядя на пленника пронзительным взглядом. Он понимал, что тот не разговорится и скорее умрет под пытками, чем скажет лишнее. Но нужно было найти какие-то слова убеждения, чтобы изменить его мнение.

— Просто для тебя, — усмехнулся Виглиф, как будто о чем-то задумавшись. — Для меня — нет.

— Мне нет нужды доискиваться до правды, — громко ска­зал Стейнар, оглядывая присутствующих. — Хальфдана убили, чтобы отомстить за смерть Раудульфа!

Виглиф вздрогнул, посмотрев на ярла. Викинги зашумели, обсуждая эту новость: Хальфдан убил Раудульфа?

Стейнар поднял руку, призывая к молчанию.

— Да, Раудульфа убил Хальфдан, — произнес с некой торжественностью ярл. — Он это сделал, чтобы отомстить за смерть своего брата, Торбьерна, коварно убитого Раудульфом много зим назад.

И затем Стейнар с обезоруживающей ясностью рассказал всем о подробностях этого дела. После этого ни у кого из со­бравшихся не осталось сомнений на сей счет.

Но Стейнар наблюдал за Виглифом. Похоже, рассказ ярла смутил его. Несомненно, что ему о Хальфдане говорили со­всем другое.

— Что скажешь, Виглиф? — Стейнар не торопил его с ответом, но, очевидно, ждал, что тот, поколебавшись, примет верное решение. Ведь честь для викинга — превыше всего!

— Откуда мне знать, что все это — правда? — пленник исподлобья глянул на ярла, затем перевел взгляд на тех, кто окружал его. Среди них и Гуннар; тот, кто был когда-то его товарищем по оружию и кто оказался среди пленивших его людей.

— Клянусь Одином-Всеотцом, что все сказанное мной — истинная правда! — возвестил Стейнар. — Я не привык лгать, и твоему новому хозяину, Харальду, хорошо известно об этом!

— Но есть еще моя честь, честь викинга, — устало вы­говорил Виглиф, не видевший более причин покрывать тех, кто вынудил его совершить ночное убийство, одно из самых тяжких преступлений в его народе.

— Если родственники Хальфдана согласятся, ты можешь внести вергельд за убийство, — предложил Стейнар.

— Позволь мне убить его, ярл! — крикнул в запальчивости сын Хальфдана, расталкивая окружавших его викингов и вы­ходя в середину зала.

Худощавый, белокурый Колбейн, успевший побывать в нескольких набегах, уже снискал себе славу умелого воина. Он был один из лучших во владении боевой секирой.

— Ты хочешь убить безоружного, Колбейн? — прищурился Стейнар, с любопытством разглядывая парня. Он плохо знал его. Тот вырос, пока ярл находился в походах. Но так всегда и бывало. Сыновья викингов подрастали, незаметно подменяя погибших отцов.

— Пусть он выберет себе оружие, — презрительно бросил Колбейн.

— Да, но он еще не сказал самого главного, — мягко заметил Стейнар. — Ведь Виглиф — только рука, а есть еще голова...

— Ты и сам знаешь, ярл, кто приказал мне убить Халь­фдана, — повернулся к нему Виглиф, еле сдерживая себя, чтобы не сказать: убивал не я, другие... мне достался только траль. — И верно: было сказано, что Хальфдан — подлый убийца Раудульфа...

— А откуда Харальд узнал об этом? — наклонился вперед Стейнар, будто боялся, что не услышит голоса Виглифа.

— Какой-то траль рассказал ему...

— Траль? — побледнел ярл, схватившись за рукоять меча. Догадка обожгла мозг. — Какой еще траль?

— Я не знаю его, — пожал плечами Виглиф. — Мне из­вестно, что он из Хвита-фьорда...

— Карн! — подал голос кто-то из викингов.

— Карн, Карн... — подхватили остальные.

Все знали, что Карн бежал. Только его не было в округе из рабов.

Стейнар молчал, размышляя над тем, что услышал. Потом поднял глаза на Виглифа.

— Вот мое слово. Ты слышал Колбейна, готов драться с ним?

— Да, — глухо обронил пленник.

— Вы будете драться без кольчуг. У каждого будет нож и то оружие, которое он себе выберет.

— Меч, — сделал свой выбор Виглиф.

— Топор, — голос Колбейна прозвучал в полной тишине. Теперь должен был состояться хольмганг — поединок чести, один на один, в огороженном кольями месте.

* * *

— Колбейн убьет его, — шепнул на ухо Хафтуру стоящий рядом с ним Рулаф Беззубый.

Викинги окружили кольцом место схватки и с особой внимательностью следили за каждым движением бойцов, от­мечая про себя, а иногда и вслух удачный выпад или прием защиты.

Колбейн и впрямь выглядел предпочтительней соперника, который был и значительно старше по возрасту, и к тому же, судя по всему, измотан ночным переходом. Но как бы там ни было, Виглиф оставался опасным противником, на стороне которого был опыт участия в десятках боев как на суше, так и на море.

Так как у бойцов не было щитов, им приходилось быть предельно осторожными, сближаясь с соперником. Здесь тре­бовались ловкость и реакция, а у Колбейна этих качеств было в избытке. Потому-то на нем не было ни единой царапины, а Виглиф уже истекал кровью...

Секира Колбейна пронеслась над его головой, и, успев отклониться, он не уберег левое плечо. Его обезображенная бес­палая рука нет-нет да и привлекала взгляд Колбейна. Он сам не знал почему, но в горячке схватки сын Хальфдана иногда застывал, следя за беспалой рукой. В этом было что-то заво­раживающее...

Хафтур, наблюдая за поединком, безошибочным чутьем старого воина понял замысел Виглифа. Тот, не растрачивая понапрасну сил, ждал момента. У секиры Колбейна было де­ревянное древко. Умелый и точный удар меча мог разрубить ее пополам. А без секиры Колбейн уже не представлял ничего серьезного для такого бойца, как Виглиф. Но Колбейн не зря выбрал секиру. Он прекрасно понимал, в чем ее преимущество, а в чем — недостаток.