– Похоже, застряли мы надолго, – заметил Лютый. – Если начнем обходить всю эту благодать, привлечем ненужное внимание.

– Надо бы немного отойти назад, – предложил я.

Действительно, мы стояли в самом первом ряду, представляя собой удобную мишень для цепких взглядов храмовников. Слава Лугу, пока внимание магов было сосредоточено на Великом отце. Они сотворили воздушный щит и теперь были поглощены наблюдением за ним. Хм, видно, много недовольных в нашем славном городке! Щит—то очень мощный! Зато стражники уже пару раз скользили по нашим лицам подозрительными взглядами. Мы осторожно попятились назад, смешиваясь с толпой, благо, желающих занять наше место нашлось много. Но и отсюда, за двумя рядами людей, мне было хорошо видно все происходящее на помосте. Слишком хорошо… Когда Падерик, устав нести свою ахинею, замолчал, вытирая вспотевшее лицо кружевным платком и, поддерживаемый под руки стражниками, спустился вниз, к столбам вышел мужчина со свитком в руках и начал зачитывать приговор.

– Мы, император Объединенной империи Галатон, властитель земель Южного континента…

Меня неприятно поразило, что казнь совершалась именем Ридрига. Хотя чего тут удивительного? На свитке имелась императорская печать, которую глашатай продемонстрировал народу.

– За преступления против Луга всеблагого и народа империи приговариваем к смерти злокозненных темных колдунов Палия Селеа, Авада Проллиера и Залко Дараша!

На помост вывели осужденных. По толпе прокатился дружный вздох. Завыли кликуши, заплакали женщины. Худой, иссохший нищий в грязном рубище, протягивая бессильные ручки к помосту, беззубо шамкал:

– Огоньку… огоньку… погреть душеньку… жги отродье демонское…

– Гори они синим пламенем, клятые! – визгливо выкрикнула стоящая рядом со мной толстая женщина, судя по восторженному выражению лица, старая дева.

Трое колдунов были одеты в просторные черные балахоны с капюшонами, закрывавшими лица. Их подвели к столбам, и молодой палач—жрец в черной рясе, поочередно подходя к несчастным, заводил им руки назад и тщательно связывал. Потом громогласно предложил:

– Колдун и чернокнижник Палий Селеа, покайся перед Лугом милосердным в грехах своих!

В ответ человек, стоявший у первого столба, лишь отвернул лицо.

С такой же речью палач обратился к оставшимся двум. Никто не изъявил желания покаяться.

– Ох, грех—то какой! – вздохнула маленькая старушка впереди меня. – Умрут ведь без покаяния!

– Что толку каяться, бабка? – зло пробурчал бородатый ремесленник. – Все одно, сожгут!

Толпа замерла в ожидании. Палач, произнеся краткую молитву, поднес огниво к кострищам. Сухая солома занялась мгновенно, огонь перекинулся на хворост и взметнул вверх оранжевые языки, лизнувшие дощатый помост. К привязанным магам устремились клубы серого дыма. Я от души надеялся, что несчастные задохнутся в нем и не испытают мук, сгорая заживо. Пламя подобралось к людям и жадно прикоснулось к их босым ногам. Палий зашелся в тонком, жалобном, бесконечном, каком—то животном крике. Двое других поникли головами, впав в спасительное забытье. Огонь мгновенно пожрал волосы, лица покрывались чудовищными волдырями, которые тут же лопались, оголяя беззащитную перед стихией плоть. Запахло горелым мясом, дым сделался черным, жирным. Меня тошнило, я задыхался, не желая смотреть на творящуюся казнь, но и не в силах отвести взгляд.

– Хорошо… тепло… – приговаривал старый нищий, расплываясь в светлой, добродушной улыбке.

Выли женщины, кричали мужчины, плакали дети. Толпа постепенно впадала в неистовство. Всех словно зачаровало омерзительное зрелище. Кликуши начали падать под ноги зрителей и кататься по мостовой, выдирая клоки волос, раззявливая рты, полные пены… Люди—факелы пылали долго, невозможно долго. И кричал, кричал, кричал Палий…

Неожиданно Лютый ткнул меня локтем в бок, указывая на Дрианна. Маг очень внимательно наблюдал за казнью, не сводя глаз с кричащего пылающего человека. Меня потрясло выражение его лица: Дрианн получал от происходящего какое—то жестокое, извращенное удовольствие. Он упивался муками людей, смаковал их, словно дорогое вино, наслаждался чужой болью. Вдруг он сладострастно вздрогнул, глаза приобрели томное выражение, на губах появилась счастливая улыбка.

– Он питается энергией боли, несчастий и смерти, – прокомментировал Артфаал.

Вид Дрианна, радующегося чужим мукам, вызвал у меня омерзение. Судя по брезгливому выражению лица Лютого, он испытывал те же чувства. Когда казненные превратились в обугленные головешки, все еще тлеющие, но уже давно мертвые, маг словно очнулся. Он испуганно озирался по сторонам, а мы с Омом избегали встречаться с ним взглядами.

– Мальчик не виноват, барон, – мягко напомнил мне лорд Феррли.

– Я знаю. Но что нам теперь с этим делать?

– Что делать? С этим надо работать. Теперешнее состояние графа Летакса может принести выгоду.

Артфаал пребывал в своем репертуаре. Ничего святого – это можно было сделать его девизом. Чего еще ждать от демона? А ведь он и сам когда—то погиб на костре, будучи оговорен. Неужели не жаль людей?

– Жаль, конечно, – уловил мою мысль лорд Феррли. – С другой стороны, не они первые, не они и последние…

– Давайте выбираться отсюда, – сказал Лютый.

Толпа постепенно редела. На площади остались лишь самые стойкие. Все они будто чего—то ждали, нетерпеливо поглядывая на затянутые дымом останки помоста.

– Пепел от колдунов, конечно, – пояснил мне Гас в ответ на мой вопрос. – Это ж лучшее средство от зубной боли.

Мы с Лютым переглянулись. Да, Виндор очень изменился за время нашего отсутствия. Мы пробрались между группками людей, прошли под самым носом у храмовых магов. Те даже не обратили на нас никакого внимания, занятые наблюдением за фанатиками, которые подбирались к пепелищу, держа наготове флаконы и мешочки. Спустя несколько минут перед нами были великолепные кованые парадные ворота императорского дворца. По обе стороны от них навытяжку стояли усатые гвардейцы в алых мундирах. Не доходя до них десятка шагов, я протянул Гасу золотой.

– Держи. А теперь беги отсюда.

– Спасибо, дяденька ястреб! – ухмыльнулся парнишка и бегом припустил через площадь.

– Вам лучше будет где—нибудь отсидеться. Во дворец вас все равно не пустят, – сказал я ребятам, – найдите хороший постоялый двор. Лорд Феррли потом приведет меня к вам.

Я отцепил с пояса кошелек и протянул Лютому.

– Вот. Там надолго хватит.

– Значит, так, – деловито проговорил Ом, подкидывая на ладони приятно позвякивающий мешочек. – Назначаем контрольное время. Если не вернешься… скажем, через два дня, мы начнем действовать.

Я вытаращил глаза. Действовать? Как, интересно, он себе это представляет? Противостоять Вериллию? Имперским псам? Храмовой страже? Или, может, самому императору? На меня зуб у всех имеется.