Как оказалось, я был прав. Дверь мягко открылась, и в комнату зашел Вериллий Фламиер собственной персоной. Белые одежды, добрейшая улыбка на простоватом лице – душа—человек.

– Рик! Здравствуй, как я рад тебя видеть! – он распахнул объятия, словно отец родной давно потерянному сыну.

Поистине, нет предела цинизму и лицемерию этого человека! Ведь он долгое время пытался меня уничтожить, и я это знаю. Самое забавное, что и он знает, что я знаю. И все равно продолжает играть. Я уклонился от протянутых ко мне могучих рук, с трудом сдерживая желание разукрасить это сияющее святой, незамутненной радостью лицо.

– Хватит уже! – оборвал я его словоизлияния, в которых он убеждал меня, что ждал моего возвращения и переживал за результат миссии. – Чего надо—то?

– Люблю прямых людей! – Верховный уселся в кресло, стоящее возле стола, придвинул к себе фужеры тонкого стекла и налил в них вина. – Твое здоровье!

Я медлил, глядя, как Вериллий с наслаждением тянет из своего фужера рубиновый нектар.

– Да не бойся, не отравлю, – хохотнул маг. – У меня другие планы относительно тебя.

– И какие же? – осведомился я, пригубив ароматное вино.

– Сначала расскажи: ты был там?

Я молчал.

– Раз ты здесь, значит, был… – задумчиво протянул Вериллий. – Ты не из тех, кто может струсить и сбежать. Расскажи мне.

– Я буду говорить только с его императорским величеством.

– Да брось! – досадливо поморщился Верховный. – Какое там величество! Ты же умный парень! Подумай: что тебе выгоднее? Да у тебя и выхода—то нет.

– Я буду говорить только с императором, – упрямо повторил я, прикидывая, угробит меня Вериллий сейчас или решит не следить во дворце.

Главное, и шансов у меня было маловато. Если бы не антимагическая защита, я бы поборолся. У Верховного—то наверняка есть нейтрализующий ее амулет. Поэтому я уже начал примериваться, как бы напасть на него половчее. Вырубить сразу, с одного удара, чтобы не магичил. Но не пришлось.

– Хорошо, – неожиданно усмехнулся маг. – С императором так с императором. Пошли!

Он одним глотком осушил свой бокал и поднялся, поманив меня за собой. Мы немного попетляли по коридорам, спустились по лестнице, прошли по переходу, вновь поднялись на пару этажей, и Верховный подвел меня к высоким дверям из черного дерева. По обе стороны от них стояли придворные маги с серебряными жезлами в руках. Они придирчиво оглядели меня, в который раз за сегодняшний день проверили на наличие магических предметов. Я обратил внимание, что для Вериллия они исключения не сделали. Тоже помахали над ним артефактами. Потом долго уговаривали нас не беспокоить монарха, утверждая, что уже поздно, и его величество отдыхает. Я мысленно порадовался, что у императора такая хорошая охрана. Верховный все же прорвался через этот заслон, и перед нами раскрылась дверь в просторные покои Ридрига. В первой комнате, большой и помпезно обставленной, похожей на гостиную, никого не было. Из нее вело несколько дверей, в одну из которых вошел Вериллий, знаком пригласив меня последовать за ним. Мы очутились в императорской опочивальне. Окна были плотно занавешены, и две вечные свечи в серебряном настенном канделябре не могли разогнать полумрак, царивший в комнате. Несмотря на то, что на дворе стояла теплая погода, в камине пылали дрова. Пахло душными восточными благовониями. От их запаха и жары у меня даже слегка закружилась голова. Посреди комнаты стояла невероятных размеров кровать, раза в два больше, чем в моей комнате, застеленная парчовым покрывалом, поверх которого была навалена гора расшитых золотом подушек. Чудовищное ложе настолько меня поразило, что я не сразу заметил самого императора. Он сидел в кресле у окна и при нашем появлении даже не поднял головы. Все его внимание было приковано к сидевшей у его ног черноволосой женщине, которая перебирала струны лютни и что—то напевала вполголоса. Ридриг был облачен в просторный халат, и то ли из—за объема этого одеяния, то ли из—за скудного освещения мне показалось, что император очень похудел и осунулся. Правая рука его нежно поглаживала смоляные локоны женщины, левая сжимала ножку хрупкого бокала, наполненного вином.

– Ваше величество, – громко, отчетливо произнес Вериллий. – Барон Сайваар просит вашей аудиенции.

Ридриг, поглощенный своим незатейливым занятием, никак не отреагировал на эти слова. Немного подождав, Верховный снова обратился к нему:

– Ваше величество! Здесь барон Сайваар, он хочет говорить с вами!

Наконец монарх поднял на нас глаза, и у меня болезненно сжалось сердце. Нет, освещение было ни при чем. Император действительно очень похудел. Но больше всего меня напугало выражение его лица. Человек, которого я запомнил бодрым, умным и полным сил, выглядел теперь как глубокий старик, впавший в детство. Он смотрел на нас, доверчиво и беззащитно, рассеянно улыбаясь и ни на секунду не отрывая пальцев от волос девицы.

– Ваше величество… – против моей воли, голос дрогнул.

– Я устал… – тихо произнес Ридриг. – Поговорите лучше с моим другом. Вериллий, – в голосе монарха обозначились по—детски капризные нотки, – я же просил меня не беспокоить. Ты что, не можешь все решить сам?

– Но господин барон настаивал, ваше величество, – насмешливо произнес Верховный маг.

– Ваше величество, – вмешался я, видя, что Ридриг не узнает меня, – порученная вами миссия…

– Я занят! Я устал! – вдруг визгливо выкрикнул монарх. – Вон! Вон!

Я попятился, не сводя глаз с его страдальчески искривившегося лица. В этот момент женщина, сидящая у его ног, откинула тяжелую волну волос и взглянула на меня. Я вздрогнул от неожиданности. На меня смотрели знакомые глаза, изумрудную зелень и блеск которых не мог скрыть даже тусклый свет. Галианна. С момента нашего расставания девушка очень изменилась. Еще похорошела, расцвела. Но это была какая—то недобрая, разрушительная красота. В выражении лица не было того безмятежного спокойствия, уверенности в себе и окружающем мире, которые раньше были свойственны дикой кошке. В прекрасных глазах пряталось чувство, которое я не мог определить. Любовь? Нет, любящая женщина так не смотрит. Страх? Возможно. И что—то еще?.. Внезапно я понял: ненависть. Тщательно скрываемая, и еще более жгучая оттого, что не получает выхода. И она была адресована мне. Покидая неприветливую опочивальню, я успел заметить, как полные, сочные, утратившие детскость губы сложились в горькую усмешку.

Выскочив за дверь, я оторопело покрутил головой, сообразил, где находится моя комната, и потопал по гулкому, пустому, ярко освещенному коридору. Единственное, чего мне хотелось – это остаться одному и попытаться понять, что происходит, обдумать сложившуюся ситуацию. Только не думайте, что я такой дурачок и гадал, какие отношения связывают Ридрига и Галианну. Тут как раз все было ясно. И честно говоря, не особенно меня это трогало. В конце концов, никто из нас не клялся в верности, правильно? Ну, а профессия девушки не оставляла места романтическим надеждам. Связь с монархом – вершина карьеры для такой женщины. При других обстоятельствах я бы только порадовался за Галианну. Но что случилось с Ридригом? Внезапная болезнь? Можно и к гадалке не ходить, понятно, кто за этим стоит. Но как ему это удалось? И еще, мне казалось, что дикая кошка тоже в этом замешана. Размышляя таким образом, я добрался до своей комнаты и потянул на себя дверь, надеясь, что Верховный маг оставит меня в покое. То есть, мечтая об этом, потому что все это время Вериллий шел за мной, недвусмысленно демонстрируя свою готовность к диалогу. Мне ужасно хотелось, подобно Ридригу, заорать: «Я устал!», но пришлось смириться. Я рухнул на кровать, а мой нежеланный собеседник устроился в кресле, снова наполнив бокалы вином. И начался самый неприятный разговор в моей жизни.