– Понимаю, Рик, – отечески увещевал меня Вериллий, – ты зол на меня…

Хо—хо, слово—то подобрал: зол! Как будто он у меня смазливую девицу в трактире увел. Или кошелек украл. Зол! Да у меня было одно желание: поступить с ним так же, как он собирался поступить со мной.

– Пойми, сынок, ты был опасен для меня. Я не могу тебя прочесть. Ты для меня – закрытая книга. Видишь, я не скрываю ничего. Я так и не смог выяснить, откуда ты взялся тогда, в нужное время, в нужном месте. Ты сумел за короткий срок завоевать доверие императора, и был отправлен выполнять его личное поручение. Я счел тебя конкурентом, достойным соперником и решил устранить. Но тебе удалось выжить и победить очень сильного мага. Лучшего после меня. Не стану лицемерить: и теперь считаю тебя очень опасным. И предлагаю сделку.

– Я не заключаю сделок с убийцами.

– А если этот убийца – первое лицо империи? – тонко улыбнулся Верховный.

– Первое лицо?

– Фактически, да. Ты видел, в каком состоянии его величество.

– Что ты с ним сделал, ублюдок? – прорычал я, вскакивая и бросаясь к Вериллию.

Меня охватила душная, нерассуждающая злоба. Я хотел лишь одного: стереть с его рожи эту гадостную ухмылочку. Плевать мне было на все его магические штучки. «Только бы успеть, только бы успеть, и я удавлю его голыми руками», – билась в голове мысль. Не успел, конечно. Невидимая поверхность Отталкивающего воздушного щита швырнула меня назад, я отлетел к кровати и неловко рухнул на нее.

– Не стоит, мой мальчик, – страдальчески поморщился Вериллий. – Я не хочу причинять тебе боль.

– Что ты с ним сделал? – повторил я, в бессильном бешенстве сжимая кулаки.

– Ты талантливый самоучка, Рик. Но нужно хоть иногда заглядывать в учебники, – мягко укорил Верховный, чем—то напомнив Артфаала. – Я не могу причинить вред Ридригу. То же относится и ко всем членам августейшей семьи. Неужели ты ничего не слышал о священном обете?

Я пожал плечами. За последний месяц мне пришлось столько узнать о всякого вида обетах, клятвах и присягах, что мог и просто забыть.

– Каждый маг Галатона приносит клятву, что не станет своим колдовством наносить вред гражданам империи. Вступая же в Совет магов, волшебник произносит слова священного обета. Он клянется, что никогда не использует чары против августейшей семьи.

– Тебе ничего не стоило нарушить обет!

– Это невозможно! Как только я сотворю заклятие, которое нанесет урон Ридригу или его детям, я умру, а моя душа отправится прямиком во мрак. При произнесении священного обета на руку надевается зачарованная нить, которая проникает под кожу, вживляется в тело, и в случае нарушения клятвы выпускает в кровь яд.

Я хмыкнул. Ну да, конечно. Генерал ведь не убивает сам, он поручает это грязное дело подчиненным. Вериллий вполне мог сплести хитроумный заговор, используя подкупленных или запуганных волшебников, чтобы потом пользоваться плодами их неправедных трудов. Только вот как удалось изобрести такую волшбу, которая пробилась сквозь все антимагические заслоны и придворных чародеев? Не могут же все, абсолютно все быть его сторонниками?

– Я предлагаю тебе свою помощь и поддержку, Рик, – говорил между тем Верховный. – В обмен на преданность и дружбу с твоей стороны. Подумай и не отвергай сразу протянутую тебе руку.

– Нет! Я приносил присягу Ридригу Второму!

– Ты можешь считать ее недействительной, ведь тот, кому ты присягал, недееспособен. Он впал в старческое слабоумие.

Пятьдесят лет, мудрая зрелость, не омраченная еще возрастными болезнями. И старческое слабоумие… я отказывался верить в это.

– Значит, буду служить ее высочеству принцессе Дарианне! – я старался не думать о перспективе оказаться подданным принца Келдина, хотя это было вполне вероятным.

– Этого не случится, мой мальчик. Ни Дарианне, ни ее брату никогда не надеть императорскую корону.

– Приберегаешь для себя?

– Да, – просто ответил этот подлец.

– И как ты себе это представляешь? Народ никогда не допустит самовольного захвата власти.

– Народ… сынок, ты слишком хорошо думаешь о народе. Народ – стадо, быдло. Он пойдет за сильнейшим. Ты видел, что творится в Виндоре? Как же твой народ допустил такое?

– А как ты допустил? – вспылил я. – Неужели не понимаешь: сегодня храмовая стража охотится за темными магами, завтра – придет твоя очередь?

– Рик, подумай: когда удобнее всего осуществлять захват власти? Когда твой любимый народ недоволен существующими порядками. Ведь все приказы о казнях и пытках издаются от имени Ридрига. И подписаны им. Как бы ни был забит рабочий скот, есть предел и его терпению. Если шкуру вола каждый день прижигать каленым железом, рано или поздно этот вол боднет мучителя. Так вот, когда люди взбунтуются, нужно будет только направить их ненависть и разрушительную энергию в нужное русло. И тут появлюсь я – вождь возмущенных, заступник угнетенных. Галатцы пойдут за мной. А твое место – рядом.

– А что будет с августейшей семьей?

– Что случается с королевскими особами во время бунтов? Возможно, их повесят. Или растерзает обезумевшая толпа…

Глаза Верховного заблестели, лицо приняло мечтательное выражение. Он немного помолчал, глядя в потолок, словно наблюдая там нарисованную им картину. Потом небрежно бросил:

– Тебе жаль их? Или дело в Дарианне? Забирай ее, мне она не нужна.

Я не знал, что ему ответить. Меня раздирала огромная, бесконечная ярость.

– Сначала у меня был другой план, – откровенничал Вериллий. – Я собирался жениться на принцессе, убрать ее отца, потом брата, и таким образом сделаться мужем императрицы. Дальше – очень просто. Но девчонка артачилась, всем видом показывая, как я ей противен. Я не стал долго настаивать. Честно сказать, принцесса никогда не привлекала меня как женщина. Я однолюб, и в моем сердце вот уже двадцать шесть лет живет лишь одна… Но это к делу не относится, она умерла. К тому же три маленьких заговора – это сложнее, чем один большой. Я начал думать о том, каким образом можно поднять бунт. И тут подвернулся этот фигляр в рясе. Он и не догадывается, что всего лишь марионетка в моих руках.

Вспомнив хитрую рожу Верховного жреца, в зависимости от желания хозяина принимавшую то скорбное, то просветленное выражение, я пожал плечами. Возможно, Вериллий недооценивает свою ручную куклу. Нельзя предсказать исход игры двух бесчестных негодяев, каждый из которых устанавливает собственные правила, и сам же их нарушает. Великий отец еще преподнесет магу сюрприз, в этом я был уверен. К тому же что—то не складывалось в рассказе Верховного. Если Ридриг допустил такое беззаконие со стороны храмовников, значит, он уже пребывал в состоянии слабоумия. То есть почву Вериллий готовил заранее. Разумеется, в его версию о старческой болезни императора я ни на секунду не поверил. Однако…

– И чем же ты будешь потом управлять? Нищей, голодной, разрушенной страной, в которой даже не будет хороших магов, способных ее восстановить?