– Лежите и не поднимайтесь! – строго велела она. – Сейчас в центре расшифруют кардиограмму и, возможно, пришлют машину для госпитализации! Я предполагаю инфаркт, – драматическим шепотом сказала она мне. – Жаловался на сильные боли, ну и все такое. Очень подозрительно!

– О господи! – только и сказал я. – Вас совершенно нельзя оставлять одного!

– Вот и не оставляйте! – сварливо произнес господин Никитич, очевидно забыв, что сам же меня и изгнал. – А это еще кто? – Он неожиданно заметил мою спутницу и даже стал приподниматься, но бдительная докторша с носом картошкой была наготове, и ему это не удалось.

– Ирина Павловна, – церемонно представилась Уточка.

– Моя подруга, – прокомментировал я.

– Добро пожаловать! – проскрипел Ник Ник. – Николай Николаевич Никитич! – рекомендовался он, очевидно запамятовав, что они с Ириной Павловной уже встречались и даже знакомились. Но у Ирочки была такая скромная внешность, что неудивительно, почему он ее не запомнил. Можно сказать, Ирина Павловна была прямой противоположностью пропавшей Лин, которую не забудешь, увидев хотя бы мельком. – Друзья моих друзей – мои друзья! Простите, что я приветствую вас лежа! В другое время…

– Я попрошу вас много не разговаривать! – строго остановила его излияния скорая медицинская помощь. Однако тут у нее запиликал телефон – должно быть, пришла та самая шифрограмма из центра, которой она так нетерпеливо дожидалась, и врач временно потеряла к нам интерес.

– Садитесь, друзья мои, – сказал Ник Ник. Голос у него и в самом деле был весьма слабый, а в зеркало смотреть я бы ему и вовсе не рекомендовал, особенно при даме. Дама же ужасно растрогалась при виде такой беспомощности и тонким голоском предложила свою посильную помощь:

– Может быть, принести вам водички, Николай Николаевич?

– Водички не хочу, а водку мне не велели! – отрезал он, но потом спохватился: – Вы не подумайте, что я пью… я вообще, можно сказать, не употребляю крепкий алкоголь… и это совсем не то, что вы могли подумать!

– А я ничего и не подумала! – честно ответила Ирочка. В самом деле, времени, чтобы проанализировать ситуацию, у нее не было, особенно в свете того, что мы с ней все-таки употребляли, хотя и не крепкий.

– Инфаркта нет, и вообще сердце как бы в порядке, – озадаченно сказала врач. – Но вставать я бы вам пока не рекомендовала… хотя бы до завтра. Извините, Лев Вадимович, – обратилась она ко мне, – можно вас на два слова?

Мы вышли в гостиную.

– Не пойму, чем был спровоцирован такой тяжелый приступ? – вздохнула доктор. – Скажите мне как близкий человек, Николай Николаевич в последнее время не волновался?

– Ну, поскольку вы обязаны хранить врачебную тайну, то скажу прямо: волновался. И даже очень волновался. Его невеста бросила и сбежала. Безо всяких объяснений. Теперь он пытается ее найти… и вот!

– Ах, вот оно в чем дело! – несколько облегченно воскликнула она. Должно быть, теперь все становилось на свои места. – Нервы! Стресс!

– Ужасный стресс! – подтвердил я. – Он просто места себе не находит.

– Сейчас выпишу успокоительное… и принесу. Или лучше пойдемте со мной, я вам подробно все распишу и расскажу… И вообще, не оставляйте его сегодня одного, хорошо? Это ваша девушка?

– Нет, это не моя девушка, – ответил я как можно честнее. – Но она прекрасная девушка, и на нее можно положиться.

– Вы останьтесь с ним, а я сейчас позвоню и вызову сиделку. Тут есть надежная сестра, и совсем недалеко…

– Мы останемся с Николаем Николаевичем столько, сколько будет нужно, – заверил я.

– Я не хочу никаких лекарств! Тем более незнакомых! – Когда я вернулся с целым коробком таблеток, капсул, пастилок, сиропов и инструкций к ним, Николай Николаевич уже порозовел и сидел в постели прямо, хотя и обложенный со всех сторон подушками.

– Нет! – строго сказала Желтая Уточка. – Если доктор выписал, надо пить!

Должно быть, в этой девушке под личностью квалифицированного финансиста скрывалась еще одна, и не менее умелая, – Ирочка вполне могла бы стать воспитательницей трудных подростков, или психологом, или даже укротительницей диких зверей, потому что Ник Ник мгновенно стал как шелковый и присмирел.

– Ладно, – сказал он. – Хорошо. Я выпью… что выписано. Но не слишком много! – попытался снова взбрыкнуть он, но Ирина Павловна взглянула так, что он сдался. – Ну хорошо… хорошо! Но за это вы со мной посидите и почитаете мне!

– О! – Ирочка просияла. – Я очень люблю читать вслух! Только я хочу спросить: вы не боитесь страшных историй про убийства, отравления… и все такое прочее? Но это ужасно интересно и совсем не страшно, правда!

– Я ничего не боюсь! – заверил ее Ник Ник.

– Это Лев Вадимович такое пишет…

– Сочинение господина Загоскина… – неизвестно к кому адресуясь, изрек тот, кто все еще был ядовитым старикашкой, хотя и назвался моим другом. Ну, друзей мы порой не выбираем… тем более в том случае, когда эти друзья почему-то выбирают нас!

Ирочка смотрит на господина Никитича немного испуганными глазами, но он улыбается приятно и вполне благожелательно.

– Воды так много, – начинает Ирочка, – что она переполняет ее всю…

Воды так много, что она переполняет ее всю. Ее живот давно уже как барабан – но они все вставляют и вставляют ей в рот железную воронку, затыкают ей нос и льют, льют… Она глотает, потом они прекращают лить и бьют ее по вздувшемуся животу палкой. Вода извергается из нее диким фонтаном, она отфыркивается, плюется, давится водой… обыкновенной, теплой водой из Сены, которую приносят в ведрах, и вливают, вливают, вливают в нее…

Однако как только она отплевывается настолько, что может говорить, она кричит:

– Я ее не убивала!

Вода. Удар. Рвота.

– Я ее не убивала!

Воронка. Запах железа. Вкус крови. Осколки зубов. Она глотает, а затем исторгает из себя головастика и кричит:

– Я ее не убивала!

Потом она уже не может кричать. Она хрипит. Потом шепчет. Потом говорит уже одними распухшими, ни на что не похожими губами:

– Я… ее… не убивала…

Она и в самом деле ее не убивала. Это была ошибка. О, как много было в ее жизни ошибок! Ошибок, которые уже не исправить. Не тот состав. Не то действие. И даже не те люди! О, если бы ей дали еще немного времени, она бы все, все исправила! Она бы снова убила их! Но убила бы по-другому! Чище. Красивее. Изящнее. Умнее. И она ни за что не стала бы связываться с мадам де Монтеспан… и тем самым связываться с королем!..

– Что она сказала? – спрашивает у палача писец, которому велено все фиксировать.

– Бормочет что-то… – пожимает плечами пыточный подручный. – Осторожнее надо. Все ж маркиза. Как бы не померла…