взгляде не было осуждение или тепла. он просто твёрдо буравил меня своими стальными глазами.

— Всё это. Я вижу, что жить тебе не хочется. Но духа убить себя — тебе не хватает. Ты богат, чтобы трэли ещё десятилетия меняли тебе пелёнки. Не будь у тебя столько серебра, грядущей зимы — тебе не пережить, — его слова острыми камнями впились в ослабленное сердце.

— Скажу прямо. Ты обуза для нас.

Я не мог найти, что ему возразить. Слова застряли в горле.

— Было бы лучше, если бы ты покончил со всем сам, но, если не можешь, я сделаю это за тебя, — Гери поднялся, заслоняя собой свет масляной лампады. Меч бесшумно скользнул из ножен и обжёг мою шею холодом узорной стали.

— Валькирии уже забрали твою руку. Значит Один рад приветствовать тебя в своих чертогах и без оружия в руке. Коли жить и бороться за свою жизнь ты не хочешь, то дай мне свои последние слова, и я передам всего тебя в руки крылатых дев! — в этот момент я видел перед собой не брата, а самого Одина. И образ Всеотца мне показался столь знаком, будто я уже встречался с ним прежде. Словно Фемида, беспринципно свершая свой суд, Гери терпеливо возвышался надо мной с клинком в руках.

И тогда во мне что-то щёлкнуло. Как будто сорвало платину и миллионы кубометров воды низринулись вниз, разрушая пересушенное плато и создавая новые русла для бесчисленных рек. Впервые меня обуял столь сильный страх. Никогда прежде, ни в этой жизни, ни в прошлой, я не чувствовал, что пропасть так близка. И только в шаге от неё, я осознал:

— Я хочу жить и буду бороться! — слёзы сами собой потекли по щекам. До ушей донёсся сдавленный всхлип. Иссушенная грудь заходила ходуном, сдерживая собственные рыдания.

— Рад это слышать, завтра ждём тебя на тренировке, — фигура брата покинула каменный дом, вернув в него свет, который разгорелся ярче прежнего.

До тренировки я скорее дополз, чем дошёл. Но так начался мой долгий и тяжёлый период реабилитации и овладевания левой рукой.

Со временем дышать стало легче; бег на дальние дистанции отлично укреплял здоровье. Вот только перед забегом или отработкой ударов приходилось приматывать правую руку к туловищу, чтобы она не мешалась. Иногда у меня вообще возникало желание её отрезать, но однажды, после того как я отцепил с неё ремень, внезапно почувствовал, как по застоявшимся сосудам расходится покалывание от притока крови.

Сначала я этому не поверил, но потихоньку к руке начали возвращаться чувства! Боль, прежде всего, но даже этому я был безумно рад.

Жестокие слова брата окатили меня ледяной водой, заставив мыслить и воспринимать всё иначе. В глубине души я надеялся, что он бы не стал убивать меня, и это был всего лишь психологический ход, который всё равно поселил во мне небольшой комочек липкого беспокойства. Но, так или иначе, я был благодарен Гери, что он достал меня из этого болота апатии.

С тех пор я старался изо всех сил и заставлял своевольную левую руку проходить уроки послушания. С каждым днём моторика становилась более скоординированной, а движения точны. Конечно, мне уже никогда не стать великим дуэлянтом, даже уровня прежнего себя навряд ли достичь. Но трудиться менее упорно от этого факта я не намерен.

Больше всего мне не хватало лука, и, чтобы хоть как-то доказать себе, что я способен обойтись без него, начал упражняться с пращой и в метании ножей. Первые месяцы смотреть без слёз на мои потуги было сложно, но после сотен попыток, дверь к сложному навыку гостеприимно приоткрылась.

Моему счастью не было предела, когда весной к правой руке потихоньку начала возвращаться подвижность. Нет, кисть по-прежнему оставалась без движений, но теперь я мог немного поднимать руку и сгибать её в локте. Немного модернизировав щит, я добавил к нему несколько ремней. Это позволило зафиксировать его на руке и приемлемо блокировать удары. Значит настало время спаррингов!

Спустя год после ранения я впервые встал напротив настоящего оппонента, а не деревянной балды. В короткие промежутки боя, чувство неполноценности исчезало. И пусть любой дренг мог выбить из меня весь дух, втаптывая остатки моего самолюбия ниже плинтуса, но я не отчаивался. Ведь это только начало, и владение левой рукой координально отличалось от привычного мне, открывая новые и неожиданные перспективы.

Взять того же Фреки, который является левшой с рождения. Зачастую его противник имеет противоположную ведущую руку, и не знает с какого бока подступить к ловкому близнецу. А вот Фреки знает, как действовать против правшей, потому что их среди воинов превалирующее большинство. Поэтому к кому как не к брату обратиться за советом.

— Ну вот смотри, оружие твоего врага будет почти всегда напротив твоего, так? Да! Вспомни, как обычно ты наносишь удар? Ага, справа налево. А как ты будешь сейчас его принимать, если щит у тебя на правой руке? Повернуться всем корпусом? Да уж, сильно тебя топором приложило… времени тебе не хватит! Увернуться говоришь, ну отличный способ, конечно, а твоему товарищу по строю тоже рука не нужна, да? Меч врага же её к хренам отсечёт! Зато ты целый, согласен, мы же в строю просто так стоим, чтоб теплее было! Да понял я, понял! Ладно, объясню… и ничего мне угрожать!

Спустя ещё пару минут пререкания он выдал:

— Ты должен всегда действовать раньше, всегда! Шанса на ошибку не бывает! Да не смотри ты на моё ухо! Почему как слизняк? Улитка без раковины…аааа! Боги, на свете столько хороших шуток про такую рану, а ты выбрал про слизняка?! Ты безнадёжен, вот слушай: знаешь сколько раз ты сможешь отжаться? В два раза меньше, чем я! Ахахаха!

В общем ещё спустя шуток пять мы наконец перешли от слов к делу.

Фреки начал представлять различные ситуации, с которых предполагаемый противник начинает движение, а затем показывал соответствующий движению врага контрвыпад. Для наглядности младший позвал Гери, и вместе они разобрали с пару десятков примеров, в которых Фреки выходил лидером.

Естественно, в жизни не всегда идёт всё гладко, и вступительный бой близнецов в хирдманы Рауда Луны это подтверждает. Но если твой враг не звериная машина-убийца, вполне возможно, что он не сможет ничего противопоставить такой тактике.

Близилась зима.

Братья как могли поддерживали меня и помогали в обучении. Но не только близнецы участвовали в тренировках, часто моим спарринг-партнёром становился Дир. После смерти брата он сильно закрылся в себе и только во время пляски