– Кто сказал, что хочу? Я просто спрашиваю. На всякий случай.

– Ну хорошо, я не стану отрывать тебе голову, если такой шаг будет оправданным. Так тебя устроит?

– Предупреди капитана и насчет этого. Он не должен мне мешать ни в чем.

– Нет, ты все-таки хочешь разбить «Зееланд»… – горестно покачал головой Ван Вермескеркен, но Артур его не услышал, он уже вышел из ресторана.

В доки!

Уже на бегу, мчась к сиявшему ярко-оранжевой краской судну, Артур подумал, что, пожалуй, принимает слишком живое участие и раздает слишком широкие обещания, до сих пор ничем не подкрепленные. Но мысль, что он совершает странные поступки быстро стерлась, и Артур побежал дальше, машинально придерживая в кармане теплую пластину с инкрустацией, завернутую в несколько слоев упаковочной бумаги.

Если бы он нашел минутку развернуть пакет и взглянуть на лицевую сторону ключа, то мог бы легко заметить, что загадочные символы, образовывавшие четыре вертикальных столбика, медленно двигались сверху вниз, сменяя друг друга.

В момент удара о воду Лито бросил бесполезный теперь штурвал и прикрыл лицо рукой, опасаясь осколков плексигласа от остекления кабины. К счастью, толстый пластик выдержал сотрясение и не рассыпался, только несколько длинных трещин рассекли его в разных направлениях. Что разбилось, так это стекла в многочисленных приборах, они разлетелись вдребезги. Острые мелкие иглы вонзились в предплечье, некоторые проникли и дальше, поранив шею и подбородок.

Лито опустил руку, не обращая внимания на раны, и попытался отстегнуть ремни.

– Лайла! Лайла! Ты в порядке?

Девушка не отзывалась.

– Что-то нам не очень везет, – пробормотал Лито, позабыв о том, как рассказывал, что не верит в случайности.

Наконец застежка поддалась, и Лито выполз из кресла, повернувшись к напарнице.

Лайла повисла на ремнях, опираясь рукой и головой на штурвал. Из-под волос стекали тонкие струйки крови. Она не затянула как следует ремни и поплатилась за беспечность.

Лито осторожно откинул девушку на спинку кресла и убрал с ее лица волосы. Руки напарницы безжизненно упали на подлокотники.

– Ты, Лайла, так не шути, – проговорил Лито, отрывая у своей рубашки рукав, чтобы протереть лицо раненой. – Не так уж и сильно мы приложились. Намного меньше, чем тогда, когда кувыркались в пустыне Уданы. Что тогда творилось, помнишь? А сейчас так, чепуха, легкая встряска.

Он говорил мягко и настойчиво, как будто стараясь ее убедить в чем-то.

Очистив лицо Лайлы от крови, Лито осмотрел ее голову. Ничего страшного, только царапины и пара шишек. Проверил на шее пульс – тоненькая ниточка билась слабо, но регулярно и отчетливо.

– Ну ты даешь, чуть было меня не напугала. – Лито поднял с пола бутылку с остатками минеральной воды и вылил ее на Лайлу. Девушка слабо шевельнулась.

– Ага, я так и думал. Полежи пока, а я посмотрю, что там в салоне творится.

Заранее опасаясь зрелища тотальных разрушений и смерти, Лито толкнул захлопнувшуюся дверь. Дверь немного поддалась и заклинила. Тогда Лито сделал шаг назад и ударил в нее всем весом. Тонкая пластиковая облицовка лопнула, а алюминиевый каркас просто рассыпался.

На звук обернулся Богомол, который стоял на ногах вполне уверенно, судя по всему не получив никаких повреждений.

– Лито? У вас там все хорошо?

– Бывало и лучше. А я смотрю, здесь у вас посадка показалась почти мягкой?

Все были живы, уже отстегнули ремни и разгребали завалы из спинок пассажирских кресел, которые посрывало с креплений. Лито взглядом пересчитал бродивших людей – не хватало Владимира. Впрочем, пропавший тут же обнаружился. Он оказался единственным, кто пострадал во время посадки.

Кресло, в котором сидел Володя, от сильного удара сорвалось с места целиком, его протащило боком по стене, когда самолет завалился на бок, а потом оно рухнуло между рядами. Какой-то металлический штырь, невесть откуда оказавшийся на том месте, проткнул Владимиру бедро, лишив возможности двигаться.

Вокруг раненого уже суетились девушки, ничего, впрочем, не предпринимая – тяжелая рана и вид крови их немного напугал.

– Не то чтобы очень уж мягкой, но пострадавших меньше, чем могло бы быть. Ты сам весь в крови.

– Ерунда, это стеклянные осколки. Ничего опасного.

– А Лайла, что с Лайлой? – навстречу бросился Игорь.

– Она сильно ушиблась, но, думаю, вот-вот придет в себя, – пожал плечами Лито.

Оттолкнув Богомола, Игорь бросился в пилотскую кабину, забыв о собственных недомоганиях.

– Так, девчонки, пропустите. Лито, помоги мне! – Богомол занялся Владимиром вплотную. Тот оставался в сознании, но был бледен от потери крови и кусал губы, превозмогая боль.

– Возьми его здесь. – Богомол показал Лито, где именно нужно захватить ногу раненого. – На счет три тянем вместе.

– Понял.

– Раз. Два. Три! – Они разом потянули ногу вверх, сдергивая ее с металлического острия. Владимир вскрикнул и потерял сознание.

– Теперь положим его сюда. – Богомол указал на подобие постели, которую Зуда оперативно сложил из разбитых кресел.

Заливая пол кровью, они перенесли раненого на импровизированное ложе.

– Теперь бинтуйте всем, что есть под рукой. Нужно остановить кровотечение, – кивнул Богомол Маргарите. Настя не смогла выдержать картины открытой кровоточащей раны и скорчилась за занавеской, издавая характерные звуки.

– Секунду. – Лито присел возле раны, ощупал кожу вокруг нее пальцами. – Ему повезло, артерия, кажется, не задета. Выживет.

– А ты умрешь от потери крови, если тебя не перевязать. – Оксана настойчиво потянула Лито за собой. – Садись!

Лито сел в указанном месте.

Оксана склонилась над ним, внимательно рассматривая многочисленные ранки.

– Я не смогу все достать. Не шевелись! Пока вытащу только более-менее крупные осколки, с остальными придется подождать до лучших времен.

– Осторожнее! – воскликнул Лито. – С кожей не надо отрывать.

– Потерпи, я стараюсь. – Оксана вытаскивала осколки один за другим, сначала из лица, потом принялась за руку.

– Спасибо, Оксана. Достаточно на сегодня. У нас не так много времени.

– Секунду, я только завяжу тебе руку. – Девушка принесла из бортовой аптечки бинт и наскоро замотала им ранки.

– Ну, брат, вот это концерт получился! – подошел Алекс. – Впечатлений на всю оставшуюся жизнь. Рассказывать буду, так никто ж не поверит! Такое и в кино не покажут. Я даже испугаться не успел. Бах – и тишина. Как у тебя это вышло?