несколько метров. Эрих протянул руку, обменявшись крепким рукопожатием с Конрадом.

— Первый раунд все же за нами, — устало кивнул лейтенант на поле с редкими одноэтажными домами внизу, смахивая пот со лба. — Жаль, что чистой победы в нем не вышло.

— Это война, Конрад. Увы, но за победы приходится платить кровью. Где-то больше, где-то меньше. Но платить приходится всегда. Хотя это ты знаешь не хуже меня.

— Я связался со второй парой танков, они через несколько минут будут здесь, отрапортовал Кениг. — В Лозанне бой стихает, артиллеристы говорят, что этих тварей отбросили от города на несколько километров.

— Демонов, Конрад. Давай уж называть этих тварей — так как есть по факту, сколь бы невероятным нам с тобой это не казалось, — поправил его Гросс. — Место для обороны у нас неплохое, слева горы, справа — озеро. Вариантов у них нет, наступать будут узким фронтом. Артиллерийский огонь мог бы сильно сократить их число.

— Самоходки готовы оказать огневую поддержку, говорят, дистанция всего несколько километров, тут почти прямой наводкой бить можно. Но боезапас у «Паладинов» почти на исходе — все ушло на Лозанну.

— Печально. Не скрою, рассчитывал на них, — задумчиво почесал небритую щеку майор. — Повесь их на общий канал. Знаю, что не по уставу, но со связью и так дикие проблемы, может не хватить времени в бою на поиск нужного канала и отдачу команд. Тут все секунды решают. Да, кстати, попробуй еще раз связаться с ВВС. Авиация нужна просто позарез. Хотя бы пару штурмовых вертолетов.

— Прямой связи все еще нет, — доложил Кениг. — Но в Берне уже наверняка знают о боевых действиях и готовят авиагруппу. Это вопрос ближайшего времени. Сейчас везде бардак, не только у нас.

— Время… его-то у нас и нет, — мрачно отозвался Гросс. — Демонам еще полчаса-час на переправу и построение. Потом пойдут в атаку. Не меньше четырех сотен бронированных пехотинцев и три их командира-сотника, «доминусы», как их называли наши информированные союзники на Женевском мосту. Интересно, живы ли они до сих пор?

— Сомневаюсь… — вздохнул Конрад. — Жаль их, достойные и умелые бойцы. Были.

— У меня возникло ощущение, что они как будто чувствовали свою вину во всем этом, — майор широким жестом обвел окрестности, тонущие в багровых сумерках. — Очень надеюсь, что узнаю о них больше. Если доживу.

— Доживешь, Эрих, не сомневайся. А если и нет, то знай, что я сделал все, чтобы сохранить тебе жизнь, даже ценой своей. — твердо отчеканил лейтенант, уже собираясь уходить.

— Я и так это знаю, Конрад, — майор отдал честь своему помощнику, советнику и телохранителю. — Спасибо тебе. А теперь — на позицию, боец! Делай то, что умеешь лучше всего!

— Так точно, майор! — лейтенант Конрад Кениг развернулся и направился вниз по лестнице, незаметно поправив крохотный значок на груди под военной формой. Значок в форме черного рыцарского щита с серебряным крестом на нем.

Спустя сорок минут враг пришел в движение. Под гул гигантских рогов колышущаяся темная масса двинулась на подготовленные позиции Гросса. Лязг металла четырех сотен закованных в броню демонов был отчетливо слышен, как и их свирепый рев. Земля мерно вздрагивала от идущих строем и печатающих шаг легионеров.

— На связи майор Гросс, огонь пока не открывать, ждем до сближения в полтора километра, бережем боезапас, — скомандовал майор, вглядываясь в бинокль. Что-то было не так.

Когда между армейцами и демонами осталось меньше двух километров, звуки рога вдруг стихли. Как по команде, прекратили рычать и демоны. В наступившей тишине стали слышны надрывные крики, стоны и плач. Не веря ушам, майор поднес бинокль к глазам. И увидел. Увидели все.

Демоны гнали перед строем толпу людей — огромный живой щит. Раненых бойцов, полицейских, местных жителей. Мужчин, женщин, стариков, детей. Несколько сотен человек. Они пытались бежать, но с флангов их, как овец, обратно сгоняли гончие. Тех, кто падал, шагающие вслед центурии просто втаптывали в пыль тяжелыми коваными подошвами, не утруждаясь добиванием. Мужчины кричали, женщины рыдали и стонали, хрипящие старики падали без сил и уже не поднимались. Детей несли на руках. Исчадия двигались, сокращая расстояние. Им осталось уже полтора километра. Ни одного выстрела. Лишь крики и детский плач.

Эрих опустил бинокль. Ладонь мелко дрожала. В горле стоял ком, мешая дышать. Во рту пересохло, а взгляд помутнел. Шли секунды. Наконец, сглотнув вязкую слюну, Гросс отрывисто и хрипло произнес в рацию:

— Говорит Майор Эрих Гросс. Вы уже сделали многое. Я не прошу и не требую от вас невозможного. Но вы должны. За вашими спинами — родина. Отступать — нельзя. Сдаться — тем более. Мы на войне и иного выхода нет.

Он перевел дух. И, постарев сразу на десяток лет, отдал самый тяжелый в своей жизни приказ:

— Дистанция — один-сто пятьдесят. По врагу из всех орудий — огонь!

Глава 21 — Обратно во тьму

Сагот Манибус — южная Франция, сорок километров к югу от Женевы, спустя пятнадцать часов после начала Вторжения

Вдоль по узкой горной дороге, петляющей меж поросших лесом скал и крутых утесов, двигался небольшой отряд. Пятеро шли по дороге, еще трое двигались выше, ловко преодолевая возвышенности и обрывы. Человеком в этом отряде был лишь один. Неловко переставляя ноги и постоянно сбиваясь с шага, он пытался поспеть за торопливо шагавшими силуэтами. Малейшее промедление оборачивалось резким рывком веревки, стягивающей запястья, и болезненным тычком в спину. Двигаться быстрее ему мешала дикая усталость, кровь, заливающая глаза из рассеченного лба — и конечно, страх. Дикий страх за свою жизнь, вернувшийся к нему снова и заставлявший дрожать.

Сагот, шагавший чуть впереди, вновь раздраженно оглянулся. Он ощутил этот липкий, отвратительный запах ужаса, волнами исходящий от пленника. Ощутил еще в тот момент, когда перехватил свою цель неподалеку от городка, который заняла одна из когорт Двадцать восьмого пехотного легиона. Прошедшие Вратами несколько часов назад сагиттарии прочесывали его вдоль и поперек с многочисленными факелами. Нескольких из схваченных людишек легионеры уже растянули на веревках меж молодых деревьев и развлекались, расстреливая их из своих тяжелых луков в пять локтей длиной. Зачем туда направлялся его пленник, декуриону было решительно непонятно. Еще пара сотен шагов — и его бы изрешетили лучники, превратив в истекающий кровью кусок мяса.

Последняя мысль заставила сангуса в очередной раз зло скрежетнуть клыками. Этот червь не был полукровкой — он вообще не имел к храмовникам никакого отношения. Тот, кого декурион преследовал почти весь день, даже не был воином. От дикого соблазна свернуть человечишке шею на