месте и осушить до капли его удержал лишь странный вкус крови пленника. В ней не было примеси крови Низших, как у полукровок, но она отличалась от той, что он пробовал доселе. А Сагот за три с лишним века своей жизни перепробовал ее немало. Впрочем, чистую, не выдохшуюся в суровом мире Абаддона кровь он вкушал лишь пару раз, и это стоило ему серьезных денег. Людским приспешникам Трех иногда удавалось открывать односторонние проходы в Абаддон и переправлять пару-тройку десятков человеческих особей. Они звались сосудами и все, почти без исключения, отправлялись в Игнис, столицу его родного мира. Там, после аукционных торгов, купленных по баснословным ценам людишек ожидала яркая и короткая жизнь в качестве не то своеобразной бутыли дорогого напитка, не то предмета статуса и финансового достатка ее владельца. Вскоре чистая кровь в Абаддоне будет стоить гораздо дешевле, и особо будут цениться лишь те сосуды, что прошли Вратами раньше остальных, а также пропорционально сложенные особи. Высшие ценят эксклюзив — особенно то, чего еще нет у остальных.

От декурия Сагота осталось всего два звена — трех воинов он потерял в первые часы жарких городских боев. Одно из звеньев декурион отправил выше, их путь пролегал по скалам и горным отрогам. Эти воины вели разведку и доводили до Сагота окружающую обстановку в радиусе лиги. Второе звено конвоировало пленника, периодически подгоняя легкими тычками. Декурион возвращался обратно, к Вратам. Кахат, скорее всего, погиб в той стычке, и чем быстрее он прибудет в преторий — полевой штаб Первого Гвардейского — тем больше вероятность, что центурию отдадут именно ему, а не другому декуриону. Без звания старшего декуриона о дальнейшем восхождении можно было и не мечтать.

Последние пару часов Сагот старался прокладывать свой путь в обход боев и скоплений войск Абаддона. Шальная стрела или осколок человеческого снаряда — и пленник умрет. Декурион сцедил у него несколько унций крови в свою походную флягу, чтоб выпить ее позже — напиток с необычным привкусом приятно взбадривал и придавал сил. Однако сейчас ему нужно было определить местонахождение претория, дабы не терять ценного времени. Звено, посланное на разведку, получило задачу найти ближайшую пехотную когорту. От ее командира Сагот собирался получить нужные сведения.

Над головой раздался низкий гул, набирающий силу и тональность. Сагот рванулся к ближайшей скале и вжался в пыльные камни, сливаясь с ними. Звено, шедшее за ним, повторило действия декуриона, с силой впечатав пленника в скальную расщелину и прикрыв своими телами. В небе, под Пеленой, почти по ее нижней кромке, стремительными тенями прошло звено человеческих воздушных повозок. Сагот прищурился, напрягая зрение. Судя по хищным обводам и небольшим размерам, то были не транспорты, а боевые летательные машины. От них веяло смертельной опасностью, но к счастью, эти воздушные повозки направлялись на охоту в другую местность.

Вдруг белый росчерк протянулся к звену летящих машин из-за ближайшей гряды холмов, пронзя Пелену и погаснув. Впрочем, воздушные повозки людей не задело, и они скрылись за горизонтом. Сагот, моментально поняв, что произошло, начал отсчет. Следом, через десяток ударов сердца, пришел громовой раскат. Декурион вскочил на ноги.

— Кастигатор, в полутора лигах к северо-западу! Идем туда!

Звено, посланное на разведку, сменило цель — им предстояло найти укрытие и обеспечить охрану пленнику, на то время, пока Сагот будет говорить с командиром пехотной когорты. В том, что декурион увидит за теми холмами, сомнений не было. Метнуть со сверхзвуковой скоростью на высоту в лигу раскаленное добела копье двадцати локтей в длину и толщиной в обхват мог только кастигатор — Низший седьмого ранга. Каратели и палачи Абаддона, они составляли костяк штурмовых легионов, опытнейшие же из них назначались примипилами, руководя когортами в пехотных легионах. В Эпоху Огня взмывающие в небеса кастигаторы слыли убийцами драконумов — их раскаленные копья пронзали крылатых исполинов навылет. Сагот даже не собирался показывать свою добычу. Если б командир когорты нашел ее стоящей своего внимания — сангус сразу лишился бы пленника. И в случае возражений — жизни.

Пройдя через ложбину меж холмов, декурион увидел ожидаемую картину — пылящие по дороге на юго-восток темные походные колонны центурий. Под развевающимися знаменами черно-белого цвета с начертанными сигилами Астарота и Саргатанаса, под медленный ритм обтянутых выдубленной человеческой кожей барабанов и протяжный зловещий гул командирского рога центурионов — на войну шла одна из когорт все того же Двадцать восьмого пехотного. Три центурии мечников и три — сагиттариев, тяжелых лучников. Оружие у их доминусов-центурионов было им под стать. Огромные сложносоставные луки, пятнадцати локтей в длину, по виду больше напоминали баллисты. Выполненное из кости драконума, стали и роговой чешуи армаддона, это оружие посылало мощные стрелы на половину лиги. Следов боя на доспехах легионеров не было, как и видимых потерь — и то, и другое когорте только предстояло.

Командир когорты заметно выделялся своим ростом — кончики рогов идущих рядом доминусов покачивались едва на уровне его груди. Богато украшенный мощный доспех из сплава редких тяжелых металлов давал непревзойденную защиту кастигатору-тысячнику. Кожистые крылья демона были сложены и перетянуты шнурами для пущей сохранности и порядка. На спине крепился длинный колчан для метательных копий, одно из которых было использовано несколько минут назад. Тяжелые подкованные копыта дробили дорожный асфальт, оставляя в нем большие змеящиеся трещины. На перекинутой через плечо массивной цепи покоился в ножнах полуторный меч длиной в три человеческих роста. Разумеется, полуторным он был лишь для кастигатора. Сам Сагот не смог бы толком даже взмахнуть им.

Заметив декуриона со своим звеном — пленника уже спрятали — тысячник сошел с дороги, одновременно взмахом когтистой лапы приказав когорте продолжать движение. Сагот подошел ближе, стараясь сохранять спокойствие. Кастигатор остановился в десятке шагов, сняв инкрустированный мелкими рубинами и украшенный позолотой шлем с прорезями для рогов.

— Назовись! — зычно проревел он, обдав декуриона жаром и серной гарью.

— Темнейший примипил, я Сагот Манибус, декурион Второй Когорты Первого Гвардейского легиона! — отрапортовал он, склонившись в положенном поклоне стоящему выше по рангу демону. — Прошел Вратами в первой волне Вторжения!

— Я Мессор Интеритум, примипил Пятой когорты Двадцать восьмого пехотного легиона, да хранят его Трое. Сагот… припоминаю, да. Воюешь под началом Кахата? — задумчиво изрек кастигатор.

— Истинно, Темнейший! — подобострастно ответил Сагот.

— Уже нет, — тысячник ощерил пасть в чудовищной, жуткой ухмылке. — Кахата разделали как кусок мяса в Генаве прошлой ночью. Лично видел его останки. Меча при нем не оказалось, забрали как трофей.

— Грязные храмовники, гореть им в глубинах Абаддона! — не сдержавшись, прошипел Сагот.