каждой из них свои тараканы. Брусилов чрезвычайно обидчив и тщеславен, Гурко не менее тщеславен и очень ревнив к успехам других, Маниковский, будучи исключительной силы кризис-менеджером, спал и видел себя диктатором и спасителем Отечества, за что был снят с премьера и отправлен наместником Севера. Даже злосчастный Колчак, блестящий исследователь Заполярья и неплохой организатор всякого рода экспедиций, был плохим политиком и, как оказалось, весьма посредственным адмиралом. У того же Емца свои тараканы, у Иволгиной – свои, а уж сколько тараканов у меня, сестрицы Ольги и той же Маши, даже не описать. Тараканы самых эпических размеров и разновидностей! Даже у Мостовской они бегают туда-сюда. Ладно, это все лирика.

Вызванный полковник князь Искандер стоял навытяжку, пока я дописывал послание.

«Вилли, приветствую тебя, кузен!

Благодарю за письмо. С основными моментами я в целом готов согласиться. Но это предмет более конкретного, очного разговора между нами.

Посему:

1. Прежде чем Германия, со своей стороны, объявит о предложении посредничества, Россия, со своей стороны, должна первой объявить об одностороннем перемирии в качестве гуманитарного шага, продиктованного необходимостью эвакуации с острова экипажа русского крейсера «Память Меркурия», предоставления норвежским защитникам острова медикаментов, воды и продовольствия, а также всем желающим возможности для беспрепятственной эвакуации на материк на российских кораблях или, как вариант, на судах нейтральных стран, в данном случае – Германии, других в районе нет, если не считать британцев. Я бы очень хотел, чтобы они ввязались в эвакуацию, но в данной ситуации это проигрышный вариант для них. Впрочем, выигрышных вариантов там для них практически не осталось.

2. После этого официальный Берлин предлагает свое посредничество в установлении перемирия с обеих сторон, а также встречу в Стокгольме для разрешения кризиса путем переговоров.

3. Остальные вопросы требуют личного обсуждения. Поддерживаю твое предложение о необходимости переговорить в Цюрихе сегодня. Через десять часов я буду в Цюрихе и готов к разговору. Наши дипломаты и службы протокола готовили наши переговоры там, так что я надеюсь, что особых накладок быть не должно. В конце концов, это рабочая встреча, а не государственный визит.

Жду откровенного разговора и ответственных решений по целому ряду вопросов.

Прими и проч.

Твой кузен, Михаил.

Рим. Палаццо Венеция. Посольство империи Единства.

13 мая 1919 года».

Передавая письмо для шифровки и отправки, я повелел:

– Князь, жду вас сразу после отправки послания кайзеру. У меня еще будет послание государыне.

Тот козырнул.

– Так точно, ваше всевеличие!

Вот и славно. Беру новый лист и таблицу шифров. Что ж, пора делать выбор. Мой выбор.

«Машенька! Любимое мое ясное солнышко!

Думаю, что ты читаешь сводки Ситуационного центра и знаешь, какие у нас вдруг добавились проблемы. Благодаря безответственным действиям Колчака мы оказались по уши сама знаешь в чем.

Только что получил обширное письмо от кайзера. Пересылаю тебе копию. Думаю, что ты оценишь красоту игры со стороны Германии. Нам ни в коем случае нельзя играть в этом концерте вторую скрипку, не говоря уж о необходимости активной защиты наших интересов в Центральной Европе, а главное, нельзя допустить нашу непосредственную войну с Германией. Сама понимаешь.

Через час вылетаю на «Империи» в Цюрих. Могут быть проблемы со связью. Полет дирижабля над Альпами еще то удовольствие. К тому же завтра-послезавтра я собираюсь вернуться обратно в Рим, поэтому Георгия и Мишку пока оставлю в палаццо Венеция. Мостовская в посольской машине из аэропорта пока поедет туда же с приказом не отсвечивать нигде. По моему возвращению домой будем с тобой решать вопрос о ее судьбе. Я самым решительным и категорическим образом не желаю больше никаких курьезов и, тем более, надуманных поводов для ревности с твоей стороны.

Поводов нет никаких. Верь мне. Люблю тебя безумно, словно в первые, по-настоящему наши дни!

Целую горячо и страстно, как целовал тебя в том нашем поезде, вдыхая божественный аромат твоих волос, как целовал в брачную ночь в нашем Марфино и в том чудесном охотничьем домике, где мы с тобой так счастливо смеялись и вместе жарили охотничьи сосиски на огне камина. Как мы строили наши планы на будущее. Помнишь? Я целовал тебя всюду, везде и буду целовать всегда. Я счастлив, что ты моя, а я – твой.

Всегда вожу с собой твои письма и перечитываю их. Как жаль, что шифрограммы не передают твоего почерка и не пахнут твоими духами. Очень соскучился по ним, но несоизмеримо больше – по тебе.

Очень хочу обнять. Очень хочу к тебе и к нашим деткам. Скучаю отчаянно!

Поцелуй от меня Сашку и Вику. Надеюсь, у них и у тебя все хорошо?

Еще раз жарко целую.

Любящий тебя муж, навсегда твой,

Миша».

Сдерживая невольно навернувшиеся на глаза слезы от всколыхнувшихся чувств, передаю шифрограмму князю Искандеру.

– Отправить незамедлительно, вне всяких очередей и приоритетов.

– Так точно, государь!

Козырнул и зашагал на выход.

Взгляд на часы. Уже половина третьего ночи. На Острове рассвет. Что ж, даже если Маша и задремала, то весточка от меня будет весьма кстати, а если, в чем я почти уверен, она не спит и ждет ответа, то уж тем более.

Но мне осталось написать еще два письма.

«Дорогой Виктор! Друг мой!

Ты был свидетелем романтического происшествия на вчерашнем балу. Насколько я могу судить, с твоей стороны не было особых возражений против этой первой юной влюбленности между нашими детьми.

Около полуночи ко мне в кабинет явился мой старший сын Михаил при полном официальном параде. Опуская подробности, обратился сын ко мне с просьбой испросить у тебя дозволение на их новую встречу с Джованной, особенно с учетом того, что мы в ближайшие пару дней покинем Рим.

Смею тебя просить дозволить им встречу либо во дворце, либо, что лучше всего (сам знаешь, официоз дворца не располагает к романтике), в чайной «Sala da tè Babington’s» на углу Piazza di Spagna, которая тебе хорошо знакома. С известной охраной, разумеется.

Что из этой их встречи выйдет я не знаю, но давай не будем портить им воспоминания друг о друге и об этих днях.

Я поручу известному тебе светлейшему князю Владимиру Волконскому проследить, чтобы все было нормально. Ответ пришли, будь добр, в палаццо Венеция на его имя.

Заранее благодарю тебя!

Твой друг и зять, Михаил.

P.S. Через три четверти часа я вылетаю на «Империи» в Цюрих на встречу с кайзером Вильгельмом. Сводку о сложившейся ситуации, а также копию письма кайзера я прикладываю к данному письму. Все соображения передавай мне по радио,