На ночном столике зазвонил сотовый. Энди, как поросенок в грязи, перекатилась по кровати и схватила его.

– Сейчас не могу говорить, – сказала она машинально. Так позволительно отвечать только молодым матерям.

– Я только хотела пожелать тебе удачи. – Голос Джил был теплым, родным, и Энди сразу немного успокоилась.

– Удачи недавно родившей и подтекающей молоком толстой корове появиться среди красивых стройных людей, или удачно оставить мою кроху с незнакомкой, которую я практически нашла по Интернету?

– И с тем, и с другим! – бодро ответила Джил.

– И как мне это сделать? – застонала Энди, остро чувствуя, что они опаздывают.

– Как все делают. Оденься в черное, ежеминутно проверяй сотовый и пей по ситуации.

– Хороший совет. Пить, запомнила. Проверять сотовый, запомнила. Осталось втиснуть задницу в черное платье с длинными рукавами. Помнишь, с разрезом сзади, которое я носила беременной?

Джил засмеялась. Довольно холодно.

– Ты родила меньше четырех месяцев назад, Энди. Не жди чудес.

Энди посмотрела на платье, лежавшее рядом с ней на постели. В зависимости от того, была она четвертого или шестого размера, платье смотрелось либо элегантно облегающим, либо удачно подчеркивало сексуальные округлости, а с разными аксессуарами идеально подходило и к недолгой встрече за коктейлем, и для присутствия на свадьбе. Однако сегодня оно скорее сгодилось бы кукле или девочке-подростку.

– А что, не чуда не будет? – спросила Энди почти шепотом.

– Скорее всего нет, но кого это волнует? Ты вернешь прежнюю форму через пару месяцев, какая разница?

– Разница в том, что мне нечего надеть! – Энди не хотела истерить, но пот лил с нее градом, а время неумолимо шло. Относительно платья плана «б» у нее не было.

– Все у тебя есть, – сказала Джил тоном, какой частенько слышал Джона, когда становился неуправляемым. – Черное, с рукавами три четверти. Ты в нем была на бранче с бабулей в марте.

– Оно же для беременных! – заорала Энди. – Не говоря уже о том, что годится только для восемьдесят девятого дня рождения!

– Представь, насколько стройнее ты будешь в нем сейчас.

Энди вздохнула.

– Слушай, мне пора. Прости, что ничего не спрашиваю о том, как ты поживаешь. Тут еще Барбара заехала навестить Клементину. Могу поспорить, она нарочно. Вот единственный вечер, когда мне нельзя расстраиваться, а я уже вся на нервах… – Энди заставила себя замолчать. – У тебя все в порядке?

– Все прекрасно. Гони Барбару, и поезжайте веселиться. Ты сто лет никуда не ходила, не говоря уже о том, что это очень интересный профессиональный праздник, который вы заслужили.

– Спасибо.

– Помни, главное – побольше пить.

– Поняла. Черное, сотовый и алкоголь. Пока! – Энди положила трубку и улыбнулась телефону. Иногда она отчаянно скучала по сестре, особенно в такие вечера.

На пороге появился Макс.

– Как, ты еще не готова? Энди, что случилось?

Энди схватила с пола влажное полотенце и прижала к груди.

– Не смотри на меня!

Макс подошел и погладил ее по мокрым от пота волосам.

– Что с тобой? Я вижу тебя обнаженной каждый день.

Когда Энди ничего не ответила, Макс показал на платье на кровати.

– Какое-то оно корпоративное, – мягко произнес он, хотя Энди поняла – муж, должно быть, слышал большую часть ее разговора и сказал «корпоративное» вместо «тесное». Открыв шкаф, он перебрал висевшие там платья и достал то самое, которое предложила Джил. – Надень его, – протянул он вешалку жене. – Я всегда любовался тобой в этом платье.

Энди всхлипнула, сдерживая слезы, и теснее прижала к себе полотенце.

Макс вынул вешалку и положил платье на кровать.

– Слушай, надевай и сделай легкий макияж. Машина ждет внизу, но время еще есть. Поздороваешься с моей матерью, и поедем.

– Прекрасно, – буркнула Энди, глядя, как Макс наносит на расческу каплю фиксирующего геля и приглаживает неразличимую выбившуюся прядь. Она надела платье для беременных. Джил и Макс правы, это единственный вариант, и ничего ужасного в этом нет. Элегантно? Нет. Сексуально? Нет. Зато платье налезало на ставшую огромной грудь, скрывало колыхавшийся живот и не подчеркивало еще не похудевший зад. Честно говоря, о большем Энди не могла и мечтать. К нему она надела супертонкие колготки со швом сзади и туфли от «Хлое» на среднем каблуке, которые прилично жали и до беременности, а сейчас ступни словно стиснули китайские башмачки. Не обращая внимания на тупую боль в икрах, обещавшую перейти в судороги задолго до конца вечеринки, Энди подкрасила губы новой сочно-красной помадой, которую купила по случаю, кое-как поправила укладку и развела плечи. Такая же, как до беременности? Не совсем. Но для той, кто недавно произвел на свет ребенка, все не так уж плохо.

Макс одобрительно присвистнул за спиной жены, наблюдая за ней в зеркало.

– Ах, какая соблазнительная мамочка, – сказал он, обнимая ее сзади.

Энди позволила ему задержать руки на ее колышущемся животе и уточнила:

– Тебя заводят валики жира? Признавайся!

Макс засмеялся.

– Ты прекрасно выглядишь! – Он попытался накрыть ладонью ее грудь. – А уж это вообще мечта!

Энди улыбнулась.

– Стало быть, фигура ничего?

– Фигура – и ребенок. На такую грудь и на ребенка я всегда согласен. – Он проводил жену в коридор, помог накинуть шелковый палантин и стиснул ей руку, когда из детской вышла Айла, неся сонную Клементину. За ними семенила Барбара, сверхэлегантная в сшитом на заказ платье-трубе с подходящим блейзером и лаковыми лодочками телесного цвета.

– Здравствуйте, Барбара, – сказала Энди, ощутив себя огромным неуклюжим танком рядом с тщательно причесанной и ухоженной свекровью. – Как мило с вашей стороны было зайти.

– Да, дорогая, надеюсь, это не покажется вторжением, но я много недель не видела свою внучку, а сегодня случайно оказалась рядом… – Барбара замолчала и оглядела коридор. – Вы здесь что-то поменяли? Картина новая? Или зеркало? Какое счастье! Должна сказать, мне никогда не нравился тот… коллаж, который вы так настойчиво выставляли.

– Мама, этот «коллаж» – выполненная в смешанной технике работа очень модного художника, чьи произведения выставлены в галереях по всей Европе, – сказал Макс. – Мы с Энди нашли картину в Амстердаме и влюбились в нее.

– М-м, знаешь поговорку – о вкусах не спорят, – прощебетала Барбара.

Макс виновато посмотрел на Энди. Та пожала плечами. Они были женаты уже год, и поскольку Энди не забыла, что свекровь написала Максу насчет выбора невесты, она уже не удивлялась ее словам.