Руководство нью-йоркской подземки выдало ему более сотни личных дел работников, которые были в разное время уволены по различным статьям трудового законодательства, и детектив предвидел, что ему придется работать сегодня допоздна. В большинстве случаев причины увольнения не имели ничего общего с нарушениями законов. Тем не менее следовало исходить из того, что каждый, уволенный не по собственному желанию, имел повод для мести. Достаточный для того, чтобы угнать поезд? Не стоит над этим задумываться. Это невозможно установить, не проработав каждый случай в отдельности.

Трое из четырех гангстеров убиты. Полмиллиона долларов, найденных в поясах на двух из трех трупов, возвращены казне. Скрылся лишь один бандит и полмиллиона вместе с ним. Личности убитых пока не установлены, так что любой из них мог оказаться в прошлом служащим подземки. Однако это не значило, что им не может оказаться именно четвертый — тот, что остался в живых.

Хаскинз со своим напарником и еще восемь пар детективов получили задание проработать эти досье, и работа эта могла занять несколько дней, если только кому-нибудь не повезет раньше. Они поделили дела поровну между собой и принялись за работу после строгого внушения шефа. "Это подонки, наглые, циничные убийцы, подвергнувшие опасности мирный труд и отдых наших граждан… От их рук пали двое ни в чем не повинных людей…" В переводе это означало: "Начальство шкуру с меня спустит, если я не добуду нужную информацию. Поэтому я сначала спущу шкуру с вас, если вы не нападете на след. Выпахать мне это дело от и до…"

И они пахали вот уже четыре часа, посещая указанные в личных делах адреса. Автобус, подземка, несколько этажей вверх по лестнице… Для них аксиомой профессии стало, что девять из десяти людей, которых приходилось допрашивать, жили в трущобах без лифта. И это было естественно. Беднота совершает гораздо больше преступлений, чем богачи. Или, точнее, беднота чаще попадается.

Хаскинз — ты коммунист…

Полчаса назад он сказал своему напарнику Слотту, страдавшему язвой желудка, нытье которого становилось нестерпимым, чтобы он шел домой. Хаскинз и сам мог проверить три оставшихся адреса, прежде чем отправиться спать. Когда Слотт ушел, Хаскинз нанес визит в химчистку, владельцем которой был бывший служащий подземки, уволенный шесть лет назад. Причина увольнения — плевки. Да, да, он был дежурным по станции и настолько озверел от этой работы, что, запихивая пассажиров в двери вагонов в часы пик, плевал презрительно им в спины, и в один прекрасный день был пойман с поличным. Когда ему объявили об увольнении, он плюнул и попал на рукав пиджака начальника смены.

В ответ на вопросы Хаскинза он сказал, что, во-первых, больше не испытывает недобрых чувств к руководству подземки, во-вторых, он очень надеется, что эта трижды клятая подземка сгорит однажды дотла, и, в-третьих, он полдня провел в зубоврачебной клинике, и этот мясник совершенно измучил его, выдирая нерв. "Мясника" зовут доктор Шварц, номер его телефона…

Детектив Хаскинз пометил себе позвонить доктору Шварцу завтра утром, зевнул, посмотрел на часы — было без четверти девять — и еще раз сверился со списком. Примерно на одинаковом расстоянии от него жили двое: Фитцхерберт, Поль, угол 16-й улицы и Пятой авеню и Лонгмэн, Уолтер, 18-я улица. Кто будет первым? Особого значения это не имело. С кого бы он ни начал, идти было одинаково далеко. Так кто же? Еще один трудный вопрос, которых так много в работе детектива. Слишком трудный, чтобы его можно было решить без чашечки хорошего кофе. К счастью, кофе можно было получить в расположенном поблизости кафетерии… Он пойдет туда, выпьет кофе, может быть, сдобрит его куском яблочного пирога, а уже потом поразмыслит над великим выбором, перед которым стоит сейчас он, Хаскинз — детектив второго ранга.

Лонгмэн

Лонгмэн не мог заставить себя включить радио. Он помнил, что в кино преступники часто выдавали себя, скупая все газеты со статьями о совершенных ими преступлениях или, того чище, делая вырезки. Глупо, конечно, ведь никто не услышит его радио, стоит лишь сделать звук потише. Однако он был уже не в состоянии мыслить разумно. Он бесцельно расхаживал по своей квартире, по-прежнему в плаще, поглядывая время от времени на радио, стоявшее у изголовья постели. Если Райдер убит, ему незачем торопиться узнать об этом.

Однако ровно в шесть часов он чисто автоматически включил телевизор, когда передавали выпуск новостей. Похищение поезда было, разумеется, главной сенсацией дня. Телевизионщики сумели даже проникнуть со своими камерами в туннель, показав зрителям сошедший с рельсов вагон экспресса, поврежденные опоры, исковерканные рельсы. Затем был показан "участок туннеля, где произошла перестрелка".

Когда камера скользнула по тому месту, где упал Стивер, Лонгмэн на секунду прикрыл глаза, чтобы не видеть трупа или крови. Однако тел уже не было — лишь какие-то темные пятна, которые могли быть пятнами крови. Несколько мгновений спустя показали трое носилок, на которых полицейские выносили наверх три прикрытых брезентом трупа. Странно, подумал Лонгмэн, меня это нисколько не волнует. Он действительно не чувствовал жалости. Даже к Райдеру.

Потом репортер взял интервью у полицейского руководства, включая главного полицейского комиссара. Никто из них ничего особенно важного не сообщил, но каждый считал своим долгом назвать это преступление "гнусностью". Когда репортер задал вопрос о четвертом гангстере, кровь бросилась в лицо Лонгмэну. Однако комиссар знал только, что преступник бежал через аварийный выход (две камеры поочередно продемонстрировали зрителям люк снаружи и из туннеля). Комиссар прибавил, что полиция не сумела пока установить личности трех погибших, двое из которых умерли мгновенно, а третий, получивший пулю в позвоночник, — через несколько минут после того, как был обнаружен полицией. Его пробовали допросить, но говорить он не мог, так как парализованы были в том числе и речевые центры.

Имеются ли у полиции какие-либо улики, которые могут изобличить скрывшегося преступника? Командир группы детективов ответил на этот вопрос вместо комиссара, сказав, что расследование поручено большой группе его подчиненных, которые будут трудиться не покладая рук, пока не нападут на след. Репортер настаивал: означает ли это, что пока полиция не имеет никаких сведений о возможной личности и местонахождении гангстера? Начальник группы расследования довольно-таки раздраженно ответил, что его ребята следуют общепринятой процедуре и, как он надеется, уже очень скоро он сможет поделиться с общественностью первыми успехами. При этом Лонгмэна снова прошиб пот, однако он несколько успокоился. увидев ироничную ухмылку на лице телевизионного репортера.

О проверке личных дел бывших работников подземки не было сказано ни