Пока мы пытались проморгаться от потемневшего мира, мы увидели батальон, подлетающий к Кэмп Холлоуэй. Солнце разгорелось ярче.

– Ага! – воскликнул я. – Это не выпивка, это солнечное затмение.

– И точно, – Нэйт ухмыльнулся.

Нам не грозили полное отключение и провал в неизвестность.

Солнце ярко засияло, и строй захлопал, засвистел и загрохотал по воздуху, заходя на посадку. Мы бросились обратно в Холлоуэй, чтобы присоединиться к товарищам.

Изначально ущерб оценили в десять тысяч долларов, но затем цифра взлетела до ста тысяч. Комиссия по расследованию решила, что причиной стали экстремальные пыльные условия. Меня пронесло. Обычно их вердиктом была ошибка пилота. Даже если в полете отлетели лопасти, пилота посмертно обвиняли в нарушении правил предполетного осмотра. Однажды я видел, как лопасти «Хьюи» пробили кабину и обезглавили двух пилотов, пока машина стояла на земле. Пилотов признали виновными в игнорировании записей бортового журнала. Ранее бортмеханик вертолета поставил в нем красный крест, разбираясь с тягой путевого управления. Ошибка пилота. Если «Хьюи» насаживался на острый пенек во время высадки, это была ошибка пилота. Если машина катилась вниз по горе после неудачной посадки на возвышенности под обстрелом, это была ошибка пилота. Как правило, других вердиктов не существовало. Поэтому со стороны комиссии было очень великодушно признать, что авария произошла в результате экстремальных условий. Но я все равно считал, что это была ошибка пилота.

Мы успели полностью захватить Долину Счастья, но нам все равно пришлось вернуться и поставить все точки над «и». Кто-то забыл сообщить чарли, что они проиграли, поэтому они продолжали сидеть в джунглях и сбивать вертолеты, тупые кретины.

Новости о нашей победе над Армией Северного Вьетнама в долине Йа-Дранг были так красиво поданы прессой, что Кавалерия обрела новое мифическое качество, которым обычно наделяли морпехов. Мы стали профи.

О том, что пресса не дремлет, стало понятно, когда нас отправили на поддержку подразделения, только прибывшего с Гавайев. Когда мы приземлились, чтобы подобрать солдат, они бросились к нам, как дети, едва завидев знаменитую аэромобильную бригаду. Мы были знаменитостями, передовым отрядом среди подразделений, которым предстояло загнать коммунистов обратно на север, расплющить их в лепешку.

За два дня мы успели сделать двенадцать высадок в зонах, которые захватывали уже много раз. Что самое обидное, вьетконговцы сражались еще яростней.

Одна из зон располагалась возле редких джунглей у подножия холмов. Я шел третьим вертолетом в левом крыле строя, наш отряд был вторым на посадку. Боевые вертолеты стрекотали рядом, а бортовые пулеметчики расстреливали кусты. Дым от огневой подготовки клубился в небе, и когда мы подобрались на пять сотен футов к земле, между нами засверкали красные трассеры. К тому моменту я уже научился уходить с головой в управление вертолетом и подавлять страх. Я даже расхрабрился. Мы в Долине Счастья. Я бывал здесь много раз, и ей не сравниться с долиной Йа-Дранг. Кроме того, я же был профи.

Чем ближе мы подлетали, тем сильней становился огонь невидимых чарли. Мы продолжали входить в зону.

В самом конце захода на посадку примерно в сотне футов над землей я увидел плавный поток трассеров, которые шли с левой стороны. В кого они целятся? Кто идет за мной? Затем поток начал перемещаться к моему вертолету. Нас выбрали целью. Мы на мушке. Черт возьми, мы на мушке!

Я не мог покинуть свое место в строю или увернуться. Я шел прямо за второй машиной, а в спину мне дышал четвертый вертолет. Ладно, летим дальше. Я почувствовал, как Гэри схватил управление. Трассеры были совсем близко, в миллиметрах от кабины.

Я весь сжался, словно надеясь отразить пули. Мои руки оцепенели, подбородок застыл, пальцы онемели. Нет, пули не должны достать меня. Я видел лишь свои наручные часы. Почему именно часы? Я даже не смотрел на них. Это были золотые квадратные «Хэмилтоны», которые достались мне от деда. Для секундной стрелки был отдельный циферблат, прямо над цифрой «шесть». Стрелка стояла на месте. В тот момент я мог спокойно отстегнуться, открыть дверь, выйти наружу, перекурить и рассмотреть всю сцену сражения, застывшего в самом разгаре. Я мог бы прогуляться между трассерами и прикурить от одной из пуль. Весь полет замер посередине неба. Я видел себя со стороны, сжавшегося от звука свистящих трассеров. Это было даже забавно.

Реактивный свист возле кабины возобновил ход времени. Дымящиеся снаряды устремились прямо в источник трассеров, и все прекратилось. Боевой вертолет успокоил засранца, попав прямо в пулеметную позицию. Я был спасен.

На земле шла еще более яростная перестрелка, но это уже не имело значения. Все равно: я был спасен.

Когда вернулись в зону «Гольф», нам сообщили, что следующим утром ждет первая высадка в долине Бонг Сон.

Первая высадка была назначена в зоне «Пес», нам предстояло расчистить плацдарм для ворчунов. Флот и артиллерия успели забросать «Пса» снарядами, морпехи начинали высадку на пляже в десяти милях от зоны, а Кавалерия высылала сотню «сликов» для захвата территории.

Строй из сотни вертолетов превращается в поезд из разрозненных частей, которые собираются в кучу и растягиваются гармошкой, как поток транспорта в перемотке. Сперва ты пытаешься наверстать расстояние до идущего впереди отряда, а через секунду чуть ли не переходишь в парение, пытаясь затормозить.

Деревни, которые попадались нам во время полета, казались островками в море рисовых плантаций. Эта долина считалась одной из самых ценных во Вьетнаме из-за своего богатого рисового урожая. Проживающие в ней люди поддерживали Дядюшку Хо, как и восемьдесят процентов всех вьетнамцев. Остальные двадцать процентов находились в городах, захваченных американцами, и принимали участие в поддержании колониальной системы, которая была навязана французами, а теперь управлялась американцами. Я знал об этом из рассказов Вендалла. Он говорил: «Прочти “Улицу без радости”, и сам все поймешь». Но эту книгу нельзя было достать во Вьетнаме, а даже если и можно было, я все равно не поверил бы прочитанному. Не поверил бы потому, что Кеннеди, Макнамара, Джонсон и остальные явно знали про «Улицу без радости» и все равно отправили нас сюда. Я не сомневался, что Бернард Фолл был очередным чудаком, покровителем чокнутых вьетников, которые превратились в раковую опухоль на теле нашей страны. А самым главным доказательством всех моих идей был тот факт, что Вендалл лично торчал рядом со мной, занимаясь теми же вещами. А Вендалл был далеко не дурак.

– Желтый-один, вы сбились с курса.

Нет ответа.

– Желтый-один, поверните налево на двадцать градусов.

Желтый-1, головной вертолет нашей исполинской оравы, не отвечал. Вместо этого он еще сильнее замедлился и отклонился от курса. Мы с Нэйтом (Реслер был в отпуске) шли совсем далеко, четвертой машиной в отряде или около того. Мы сбросили скорость до двадцати узлов. Весь строй сгрудился в кучу на высоте ста футов над разбросанными внизу деревнями.