Она размахнулась и залепила ему хлесткую пощечину.

– Теперь ты доволен? – спросила она. – Ты добился своего? Будь ты проклят… – и она зарыдала, спрятав лицо в ладонях.

Серж держался за щеку, на которой выступал розовый след, и беспомощно озирался. На него уже смотрели с осуждением и интересом. Не каждый день в «Альгамбре» давали аттракцион с настоящим убийцей. Кажется, он так бы и стоял на виду у всех, если бы Ванзаров крепко не дернул его, приказав уйти с глаз. Серж поплелся в зал, перед ним расступались, как перед зачумленным. Навстречу бежал Кирилл Вронский. Ванзаров задержал его.

– Что с отцом? – спросил поручик, тяжело дыша.

– Граф умер, – сказал Ванзаров.

– Это невозможно!.. Как? Сердечный приступ?

– В его бокале была огромная доза цианида, он умер практически сразу…

Вронский опустил голову и вдруг резко расстегнул кобуру.

– Убью эту сволочь… – сказал он, уже схватив рукоятку револьвера. – Теперь мне все равно…

Ванзаров не отпускал захват, пока не заставил вернуть оружие на место. Вронский попробовал бороться с ним, но только раскраснелся.

– Да пустите наконец! – в отчаянии закричал он. – Защищаете убийцу моего отца!

– Поручик, смирно! – рявкнул Ванзаров прямо ему в лицо.

Вронский отшатнулся, но, кажется, пришел в себя. Он зажмурился и отчаянно, как последний извозчик, выругался долго и сложно.

– Все? Теперь вы в состоянии слушать? – спросил Ванзаров.

– Простите, Родион Георгиевич. Я не имел права так себя вести.

– Рад, что вы это поняли, поручик. Понимаю ваши чувства и соболезную. Но стрельбой делу не поможешь. Только себя погубите. Тут надо хитрее. Обещаю вам, что убийца вашего отца от нас никуда не денется.

– Благодарю вас, – Вронский отдал поклон военного. – Только я сам…

– Кирилл Алексеевич, граф, прошу вас дать мне слово, что ничего не будете предпринимать в отношении известного вам лица. Позвольте мне закончить, а потом делайте с ним что хотите…

Поколебавшись, Вронский дал слово и даже застегнул кобуру.

– Как ему удалось? – спросил он. – Кругом столько людей.

– На это и был весь расчет, – ответил Ванзаров. – Когда столько народа, никто ничего не замечает. Легче подложить яд в бокал. Нужно немного дерзости и присутствия духа.

– Зачем только вышел в сад покурить? Надо было здесь находиться…

– И что бы вы сделали?

– Не позволил бы убийце…

– Каким образом? Разве знали, что графу что-то угрожает? Разве вы страж своему отцу? Как бы вы уследили за всеми бокалами?

Вронский вынужден был согласиться.

– Во всем этом меня печалит другое…

– Что же?

– Я предупреждал вашего отца, что над ним нависла опасность. Но граф был совершенно уверен, что возмездие ему не угрожает…

– Возмездие? – повторил Вронский. – О каком возмездии вы говорите?

– О том, что приходит из прошлого… Впрочем, не будем об этом. Займитесь лучше сестрой, поручик, ей требуется ваша поддержка. Нелегко найти и потерять отца за одни сутки.

Поблагодарив, Вронский подошел к Ани, обнял ее и увел подальше от любопытных глаз и жениха, который зачем-то отчитывал официанта. Ярцев не знал, как еще показать влиятельным лицам, что в этом безобразном скандале он решительно не повинен.

Приехал пристав и чиновники Лесного участка. Ванзаров предоставил им Лебедева в полное распоряжение и отправился на поиски Каренина. Он нашел его в саду ресторана. Серж привалился плечом к каменной вазе, ничуть не беспокоясь, что на тонком материале остался след от известки. Он курил сигару и казался безмятежным.

– Надежда Васильевна уехала, – сказал он, словно извиняясь.

– Навсегда?

– Возможно, навсегда. Кажется, терпению ее пришел конец. Она наговорила мне ужасных вещей. Но я не сержусь. Не знаю, как бы я повел себя на ее месте…

– Вам и своего достаточно, – сказал Ванзаров.

– Родион Георгиевич, вы же считаете меня убийцей, я это прекрасно вижу…

– Не я один в этом не сомневаюсь.

– Так чего вы тянете… Может, так будет лучше.

– Остались невыясненные моменты, которые мешают отдать вас под арест.

– Не могу сказать, что это меня радует. Лучше бы я выпил этот бокал…

Ванзаров схватил его за лацкан и крепко встряхнул.

– А теперь, господин Каренин, отвечайте так, как если бы уже стояли у врат рая и сам святой Петр вопрошал о грехах ваших… – говорил он, глядя ему в глаза. – Вронский взял бокал, невежливо опередив вас?

– Не совсем так… – пробормотал Серж, которого душила бабочка. – Граф забрал у меня из рук этот бокал… Вы меня сейчас задушите…

Разжав пальцы, Ванзаров держал руки наготове.

– Кто дал вам этот бокал? Быстро!

– Я… Я не помню… Взял с подноса у официанта…

– Какого именно официанта, указать можете?

– Не смотрел я на него, зачем мне…

– Надежда Васильевна могла заметить? Она была рядом с вами?

– Нет, – сказал твердо Серж. – Ее не было. И это большое счастье. Не дай бог, еще бы ей бокал достался…

– Это действительно большая удача, – сказал Ванзаров так равнодушно, словно секунду назад не собирался придушить Каренина своими руками. – Знаете, чего боялся сам Рок древних греков?

– Как-то мне сейчас не до древних греков… Наверно, случайности?

– Нет, он и есть случайность. Так вот, Рок, перед которым слабели бессмертные олимпийские боги, отступал перед несгибаемым мужеством простого смертного, – отвечал Ванзаров. – Запомните это на всю жизнь, господин Каренин. Может пригодиться.

Серж оставил сигару.

– Что вы этим хотите сказать?

– Только то, что следует идти до конца. Как бы страшно ни было. Всегда. Лично я придерживаюсь этого принципа.

– И куда же вы пойдете? – спросил Серж.

– Необходимо получать консультации у влиятельных лиц, – сказал Ванзаров и подмигнул.

Загнав извозчика, Каренин так и не нашел места, где бы ему хотелось остановиться. Наконец он приказал ехать на Фонтанку к Министерству путей сообщения.

Присутственный день подходил к концу. Чиновники дописывали бумаги, закрывали папки, готовясь к блаженной минуте, когда можно уйти со службы.

Поднявшись на третий этаж, где располагался отдел строительства новых дорог, Серж без приглашения, как свой, зашел в кабинет к Вертеневу.

– Здравствуй, Миша, – сказал он, протягивая руку. Однако чиновник от рукопожатия уклонился.