– Да ладно, мам, расслабься. Ты думаешь, я не понимаю ничего? Мне скоро 15, мам. Я уже все секу. Мне ОК, мам. Мы все не совсем нормис.

– Нормис?

– Ты не знаешь, что ли? Нормис – это такие люди, которым нравится все нормальное. Они стремятся жить нормальной жизнью. Их бесит все, что выходит за границы их узкой нормы. Нормис быть позорно. Мы все не нормис. Я люблю тебя, ма. И бабушку люблю. Она вообще чеканутая. Но это даже весело. И со мной правда все хорошо. Я не пропаду.

– Хочешь сходим в планетарий сейчас?

– ОМГ! Мама, умоляю тебя, я же не ребенок!

– А кто?

– Я личность! Какой планетарий?

– Личностям в планетарий нельзя? – спросила Нина.

– Мама, не начинай.

– Ладно, меняю тему. Нам придется уехать из квартиры и снимать где‑то. Я подаю на развод.

– У тебя нашли ВИЧ?

– Нет, его как раз не нашли. Но я больше не могу жить с Ильей.

– И хорошо, мне он никогда не нравился.

– Давай выберем место, где будем жить. Мне хочется на другую планету, – произнесла задумчиво Нина.

– На другую, так на другую. Слушай, мам, ты не обижайся, но меня ребята ждут. Мы сегодня договорились погулять после школы. Можно я пойду, а?

– Конечно, я люблю тебя, доченька, – Нина обняла Алину крепко, будто пыталась передать всю любовь через силу стискивания.

Хорошо, когда есть план. Когда необходимо сделать дела, написанные у тебя на листочке. Привет из прошлой додекретной жизни, Нина тогда часто записывала дела в красивых блокнотах. Следующим пунктом был Богдан. Нина набрала номер свекрови.

– Ирина Леонидовна, добрый день. Как у вас дела? Я бы хотела забрать Богдана. Сегодня на ночном поезде поеду, а завтра днем домой.

– Ниночка, что же ты так тараторишь. Дела хорошо. Богдана надо бы ко врачу. Он кашляет. Но все нормально, температуры нет. Гуляем с ним по возможности. Приезжай, конечно, ребенку нужны родители.

– Спасибо. До встречи.

– Мам, привет! Можно к тебе сейчас заехать?

Через полчаса Нина сидела на диванчике в кухне, где уже столько состоялось разных проникновенных разговоров. На столе среди крошек лежали пирожки. Мама в который раз повторяла семейный рецепт пирожков. Нина не слушала.

– И главное, помни, что в тесто обязательно надо положить майонез, тогда они будут пышными и мягкими. Ты всё поняла?

– Всё.

– Повтори.

– Майонез.

– Ну, отлично, теперь я спокойна, что рецепт семейный не канет в Лету.

– Мама, мне придется какое‑то время пожить у тебя. Пока я не найду квартиру.

– Что, все совсем плохо?

– Не плохо, но я больше не могу жить с Ильей, он сходит с ума и становится жестоким. Он может быть опасен и для меня, и для детей.

– Так, так, так. Я тебя не брошу в беде. Конечно, приезжай. Дима поможет с поиском квартиры, он еще риэлтором иногда подрабатывает. Я ему прямо сейчас напишу смс. Пусть заодно по астрологической карте Москвы посмотрит, где вам лучше жить. А на Илью я найду управу. Я сделаю заговор ему на черные яйца. У него яйца почернеют. Нужен чернослив.

– Мама, умоляю, перестань, – но Нину уже рассмешили черные и сморщенные как чернослив яйца Ильи. Она живо представила их, а также выражение лица владелицы красного лифчика с размером 70 А и трусов-стрингов, где вместо ниточки – жемчужные бусы. Она представила, как красотка таращится на это самое место Ильи, а там вместо нужного инструмента – две черносливины. Нина прыснула совершенно детским девчачьим смешком.

– Ничего, ничего, пусть почернеют. И будут годиться только для компота.

– Мама, и кто будет компот этот пить? – хотя у Нины уже зародилась версия, кто.

– Пусть сам и пьет, тварь. Так, дочка, считай, что это мы уже решили. Теперь про жилье. Ты можешь поселиться в зале. Там раскладываются диван и кресло. Богдана на кресло положим. Он будет рад. Алина спит в кабинете. Так что место есть.

– Спасибо, мамочка, я чемоданы тогда в зал поставлю.

Нина открыла ноутбук: «Купить билеты, посмотреть квартиру, узнать про документы на развод». Три часа прошли как пять минут. Сайты, форумы, советы адвокатов.

– Алло, Ринат.

– Да, Нина.

– Ты дома?

– Да.

– Я сегодня уезжаю в Питер за Богданом.

– Хорошо.

– Проводишь меня?

– Конечно.

– Я к тебе заеду тогда вечером. Кое-что из вещей возьму. Зайдем в кафе, может быть?

– Обязательно. Жду тебя. Ты во сколько будешь?

– Часов в семь вечера.

Что купить в подарок сыну, которого не видела месяц? Нина бродила по детскому магазину. «Робокар Поли» или «Щенячий патруль», или паровозик Чаггинтон, или самолетик-почтальон? Или машинку с пультом управления? А может быть, книжку про Свинку Оливию? Богдан все никак не полюбит книжки. Или пластилин плей ду? И будут на обратном пути лепить машинки в поезде. Или в ванну эти смешные липучки из морских зверей? В наборе есть даже рыба-удильщик. Богдан любит его и просит показать видео про удильщика. Как еще ребенку доказать любовь? Как компенсировать отсутствие нужного количества любви? Как купить его счастье?

Нина набрала корзину всякой всячины на десять тысяч. Половина точно не пригодится, но зато другая половина пригодится. Вот так выглядит первый шаг в новую жизнь.

Они сидели в небольшом уютном кафе в центре города. Будний день, вечер. Заказали пасту. Держались за руки. Внутри ограждения из их рук стояли две тарелки со скомкавшимися и остывшими макаронами. Смотрели глаза в глаза. Когда смотришь в глаза долго, то постепенно перестаешь видеть все, кроме глаз. Даже улыбка на губах или чуть приоткрытый во время вдоха рот превращается в часть глаз. Исчезают носы. Вы начинаете дышать глазами. Ты чувствуешь, как из черноты зрачков исходит выдох, а радужка делает вдох. Лоб и волосы тоже становятся частью глаз.

Глаза постепенно вбирают в себя все вокруг. Они вбирают тебя, твоего собеседника, стулья, стены, улицу, машины, мокрое холодное стекло окна, серую плитку и полоски на дороге. Глаза напротив тебя становятся глазами мира. Огромного, разного, холодного, равнодушного и полного твоей любви.

Ты хочешь нырнуть в них, как в космос. Но это всего лишь глаза. Глаза, которые могут всего лишь любить и смотреть.

Нина и Ринат держались за руки и смотрели в глаза друг другу. У слов был выходной. Все слова в тот момент были абсолютно обесценены. Невозможно выразить то, что происходило между этими двумя людьми. Слабыми, не очень симпатичными с точки зрения литературы и человеческих достижений. Две хлебные крошки под столом кафе, которые нашли друг друга. Две горошины, упавшие в одну щель кухон- ного пола.