Лили пришла, чтобы забрать поднос. Девушка старательно отводила взгляд – не хотела смотреть на хозяйку. Это было и облегчением, и сущей пыткой. Ей действительно пора уезжать, и как можно скорее, раз уж даже слугам противно на нее смотреть.

Уложив Молли в кровать, Ханна пошла к себе в спальню. Работа предстояла огромная. За два месяца Розалинда набила ее большой шкаф такой массой нарядов, что ей не сносить всего этого до конца жизни, а Маркус сказал, что она может забрать все это с собой. Но сердце ее болезненно сжалось, когда Ханна осматривала красивые платья и кружевные шали, изящные туфельки и бесчисленные перчатки, чулки, шляпки, все, что полагается герцогиням. А где-то в самой глубине огромного гардероба прятались скромные платья, которые она привезла с собой из Мидлборо, привезла целую вечность назад.

Она выхватила наугад одно из вечерних платьев и стала нежно разглаживать мягкий шелк. Да, это было тщеславие в самом низменном его проявлении, однако Ханна полюбила носить роскошную одежду. Ей нравилось ощущение шелка на коже – ей нравилось быть красивой. Она не выпускала из рук шелковое платье и вздыхала, припомнив, что именно оно было на ней в тот вечер, когда Маркус ее поцеловал. Ах, Боже правый…

Кто бы мог подумать, что они с герцогом окажутся родственными душами, несмотря на все то, что их разделяет. И кто бы мог подумать, что ее чувства к Эксетеру так переменятся.

От горестных размышлений у нее разболелась голова. Ханна переоделась ко сну. Надо надеяться, сон успокоит ее нервы и прогонит тоску. Собрать вещи она успеет и завтра.

Она уже собиралась погасить лампу, когда раздался стук в дверь. Ханна пошла открыть и, к своему удивлению, увидела за дверью Селию.

– Что случилось?.. – начала было она, однако девушка проскользнула в комнату и закрыла за собой дверь.

– Маркус рассказал маме все, и она просила, чтобы он разрешил вам уехать, – зачастила Селия, сделав большие глаза. – Мама пытается добиться от него признания, что он вас любит – независимо от того, что там натворил Дэвид! Но Маркус никак не поддается – с ним такое не проходит. Ханна, вы должны ему сказать!..

– Успокойтесь, – остановила Селию Ханна. – О чем это вы?

Селия набрала побольше воздуху в грудь.

– Маркус рассказал маме о том, что сделал Дэвид. Все, от начала до конца. Как сделал вид, что женился на вас, привез вас в Лондон и оставил, а потом написал брату, что нашел для него герцогиню! Мама очень рассердилась. Я боялась, что она пойдет наверх и отхлестает Дэвида собственными руками. А потом…

– Откуда вы все это знаете? – перебила Селию Ханна. Оказывается, все еще хуже, чем она предполагала.

Девушка покачала головой.

– Подслушивала под дверью. Разве можно было удержаться? Ханна! Воображаю, что вы о нас думаете, ведь мы на вас так давили. А когда я подумаю…

– Селия! – Ханна стиснула руки девушки, пытаясь ее вразумить. – Это дело не ваше и не вашей матушки. Все произошло между… вашими братьями. И, если вы хоть немного их любите, вы не станете повторять ничего из того, что услышали.

– Конечно, я ничего не скажу! – воскликнула Селия. – Но мама хочет загнать Маркуса в угол. Он ни за что не признается, если вы не признаетесь первая. Я знаю, вы не обязаны, но если вы его любите, это нужно, иначе Маркус вас отошлет!

Ханна разжала руки, изумленно глядя на Селию.

– Он отправит вас домой, Ханна! Мама твердит, что он должен это сделать, потому что на самом деле вы ему не жена. Но она очень надеется, что Маркус признается, что любит вас и хочет, чтобы вы остались. Но и вы его любите и не хотите уезжать, правда? – Селия заплакала, и слезы каплями потекли по ее щекам.

– Нет, – очень тихо сказала Ханна. – Не хочу.

– И вы его любите?! – Селия схватила ее за руки. Ханна ничего не ответила. – Ведь любите, да? – Она по-прежнему молчала. Селия вдруг разразилась шумными рыданиями и бросилась в объятия Ханны. – О Ханна! Я так буду скучать!

«И я тоже», – подумала Ханна. Ей стало так грустно, что она едва сдерживала слезы. Ей будет ужасно не хватать Селии, Розалинды и… Маркуса. Ей будет не хватать всего, что она узнала в своей новой жизни. Какая горькая ирония! Ей позволялось уехать сейчас, когда она этого больше не хочет. Ханна обняла Селию и терпеливо ждала, когда девушка успокоится.

Наконец рыдания стихли. Отправив Селию умываться, Ханна села у окна и задумалась. Рассказ девушки звучал правдоподобно. Ханна с самого начала поняла, что Розалинда очень хочет видеть Маркуса счастливым в браке с ней. Она, сама того не желая, поощряла старания герцогини, потому что… полюбила Мар-куса!

Но Селия сказала, что он хочет ее отпустить. Уловки Розалинды ни к чему не привели, и Маркус отправит ее домой хотя бы для того, чтобы доказать, что способен это сделать. Если он не любит ее настолько, чтобы смирить собственную гордость и попросить ее остаться, значит ли это, что у нее нет другого выбора, кроме как уехать?

«Хорошо. Я сама могу сказать ему, что хочу остаться, – рассуждала Ханна. – Почему обязательно он должен делать первый шаг? Вероятно, есть разница! А может, нет? Если нет, тогда я хотя бы буду знать. Если есть, тогда я буду знать тоже».

Он постучал в дверь примерно через час. Сердце ее подскочило, но Ханна стиснула дрожащие руки и тут же отозвалась:

– Входите.

Маркус вошел в комнату – без сюртука, без жилета. Вид у него был усталый.

– Вы не вышли к обеду…

Она сумела выдавить улыбку.

– Мне показалось, что это как-то неуместно.

– Правильно. – Он вздохнул, потирая щеку. – Я все рассказал Розалинде.

– Да, приходила Селия и все мне пересказала.

Герцог кивнул.

– Да, я видел, как она мелькнула в коридоре, когда я шел к вам. – Он замолчал, явно подбирая слова. – Никто не держит на вас зла. Розалинда знает, что это я заставил вас играть роль и лгать. Она знает, что Дэвид обманом привез вас в Лондон и что вы с самого начала были честнейшей из женщин. – Эксетер снова замолчал. – Никто вас больше не удерживает. Только скажите, когда, и я велю заложить карету, которая отвезет вас домой.

– Так велела вам Розалинда?

– Да.

– А вы сами – тоже этого хотите? – прошептала Ханна.

У него защемило в груди, и что-то промелькнуло во взгляде, но огонек тут же погас. Маркус тяжело вздохнул.

– Я обещал, что вы сможете уехать, как только закончится наше представление. Я не стану нарушать обещание и удерживать вас здесь против воли. Вы свободны уехать, когда вам будет угодно.

У Ханны подкосились ноги. Она буквально упала на стул возле туалетного столика. Вот оно! Если она ничего не скажет, Маркус отправит ее домой. А если все-таки скажет? Все равно отправит. Но…

– А если я не хочу уезжать? – Ханна заставила себя поднять на него глаза. Что, если Маркус и теперь будет настаивать на ее отъезде? Что, если напомнит, как она рвалась уехать совсем недавно?