— Пропусти меня, Джеффри. Я хочу полюбоваться красавицей, которую привел сюда Филипп, до того как ты испепелишь ее взглядом или Филипп обрушит стены этого дворца нам на головы. Простите, миледи, что не встретил вас как подобает. Итак, Филипп?

Генрих вел себя с истинно королевским величием, и Филипп почтительно поклонился.

— Сэр, я хотел бы представить Эльвину, дочь Ферфакса. Голос Филиппа звенел от напряжения. И Джеффри, и король разом обернулись к Эльвине.

Эльвина сделала реверанс. Ее появление при дворе без служанки или компаньонки говорило о ее положении больше, чем любые слова. Всем было очевидно, что она — не жена своему спутнику.

Генрих подал Эльвине руку, помогая встать. Король пристально смотрел на нее, словно оценивал. Она подумала о том, что, оставшись в плаще, поступила мудро. Широкие складки скрадывали округлившийся живот. Хотя от взгляда этого человека вряд ли что укроется. Как бы там ни было, Эльвина гордо вскинула голову, не желая показать, что унижена этим пристальным вниманием. Генрих улыбнулся.

— Эта не даст себя в обиду, Филипп. Где ты нашел ее?

Эльвина, покраснев, шагнула поближе к Филиппу, словно искала его покровительства. В том, что Генрих догадался о ее положении, она не сомневалась.

Филипп стал еще мрачнее.

— Об этом я и хотел поговорить, сэр, но только, если можно, наедине.

У Генриха брови поползли вверх от такой дерзости, но, зная, что Филипп не из тех, кто злоупотребляет королевским покровительством, кивнул и, обернувшись к Джеффри, сказал:

— Покажи нашей гостье женскую половину дворца. Она проделала немалый путь и, очевидно, нуждается в отдыхе.

Вот так, не слишком церемонясь, ее отослали прочь. А чего еще она ждала? Вполуха слушая очередную любезность Джеффри, Эльвина улыбалась. Не вполне, впрочем, искренне.

— …и королева с огромным удовольствием выслушает историю вашего романа из ваших же уст. Пойдемте, вам понравится Элеонора. Уж во всяком случае, с ней вам будет веселее, чем с Филиппом. Не велика радость любоваться его мрачной миной.

Филипп захлопнул за собой дверь, и Генрих повернулся к нему. Окно располагалось за спиной короля. Филипп отчетливо видел лишь силуэт монарха, но выражение его лица оставалось неразличимым.

— Где ваша супруга, Филипп? Почему вы привезли сюда любовницу, не представив жены?

— Это длинная история, сэр, но надеюсь, у вас хватит терпения выслушать ее.

Генриха удручала роль слушателя. Жизнь била в нем ключом, и он начал нетерпеливо расхаживать по комнате, переставляя книги на полках, выглядывая в окно, меняя местами предметы на столе. В это время Филипп вкратце описал обстоятельства его первой встречи с Эльвиной и то, что он затем узнал о ее происхождении. Историю вынужденного брака Филиппа Генрих хорошо знал. В конце своего рассказа Филипп достал из складок туники свиток и подал его королю.

— Вот отчет Шовена о том, что ему стало известно о поведении моей жены. Все это слухи. Никаких доказательств у меня нет.

Генрих взял свиток из рук своего вассала, но читать не стал.

— Если доказательств нет, что заставляет тебя думать, будто девчонка говорит правду?

Филипп стиснул зубы. Он был силен в бою, но не в словопрениях. Как мог он описать неподкупно-честный взгляд своей возлюбленной? Как мог доказать королю ее невинность? Генрих просил о невозможном.

— Сэр, вы должны поговорить с ней сами, если сомневаетесь в моих словах. Я не верил ее рассказу, пока мне не пришлось в него поверить.

— Это она, ваша любовница, отправила мне послание, когда вы были ранены? Стиль письма не похож на стиль сэра Алека, а посланник доложил мне, что писала она под его диктовку.

Филипп усмехнулся.

— Я ничего не знаю о письме, но сэр Алек, должно быть, сильно за меня беспокоился, если позволил Эльвине написать вам. О чем это говорит, судить вам.

Король, кажется, немного успокоился. Он понимал, что видит перед собой не одуревшего от страсти простофилю, но человека, пришедшего по серьезному делу. Припомнив, как эта хрупкая девушка жалась к Филиппу и с каким вызовом во взгляде Сент-Обен представил ее, Генрих предпринял новую атаку:

— Кто она, сэр Сент-Обен? Не много найдется женщин у нас в стране, кто так хорошо владел бы пером.

Теперь в окно смотрел Филипп. Его охватило неприятное предчувствие. Казалось, раскрыв тайну происхождения Эльвины, он навлечет беду. Но по справедливости он обязан был это сделать. Необходимо было убедить Генриха, что Эльвина, а не леди Равенна настоящая мать его наследника. А там уж можно просить об остальном.

— Она дочь Ричарда Ферфакса, покойного графа Данстона, мой господин.

— У вас есть доказательства? — не веря своим ушам спросил Генрих.

Филипп снял с шеи цепь и подал ее королю.

— Эта вещь принадлежала отцу Эльвины. У меня остались кое-какие воспоминания о дворе вашей матери, где я встречал Эльвину. Отца ее я знал лично. Это кольцо и мои собственные воспоминания вполне убеждают меня в том, что она действительно дочь Ферфакса. Титул, вероятно, можно считать утраченным — дед ее погиб в то время, когда Ричард находился в крестовом походе, а земли Ферфаксов присвоил себе один из приспешников Стефана.

В словах Филиппа звучала горькая ирония. Женщина, на которой он был женат, не только не рожала его ребенка, но и носила присвоенный титул. Да и права на землю были у нее незаконные. Филипп знал, что Генрих был вправе распоряжаться такими землями по своему усмотрению. Догадывался он и о том, что такой самовольный захват собственности король сочтет вопиющим беззаконием. Что-то дрогнуло в монаршей душе.

Генрих с задумчивым видом вернул кольцо с фамильным гербом Филиппу.

— Если то, что вы говорите, правда, девушка — дочь моего верного поданного, порядочного и храброго человека. Она заслуживает лучшей участи, чем уготовила для нее судьба. Я поговорю с ней.

Филипп смотрел на Генриха с благодарностью.

— Вы сами увидите, что все правда, сэр. Манеры Эльвины и речь выдают ее благородное происхождение. — Филипп улыбнулся. — Она унаследовала и нрав отца. Викинг в платье. Не думайте, что сможете пополнить ею список ваших королевских побед. Она носит не только моего ребенка, но и кинжал за поясом, а в том, что она умеет им владеть, я убедился на собственной шкуре. К моему сожалению, — добавил Филипп, помолчав.

Генрих окинул Филиппа оценивающим взглядом.

— Двое бастардов от дочери графа. Я думал, вы более сдержанны в том, что касается женщин, Филипп.

Филипп пожал плечами:

— С другими — да. Но эта…

Пока Филипп беседовал с королем, Эльвину проводили на ту половину, где жили фрейлины королевы. Ей предоставили комнату, где она могла принять ванну и отдохнуть, и дали в распоряжение горничную. Усталая и ошеломленная, Эльвина позволила искупать себя в душистой воде. Затем на нее надели длинную шелковую рубашку.