– Крииииис? – стонет под дверью мама. – Ну открой, пожалуйста. Это же я -мама!

Теперь у меня снова есть мама. Отлично. Но всё, что мне от неё сейчас нужно, – это косметичка и какое-нибудь платье; размер мы носим один.

Открываю дверь, бросаю невыразительный взгляд на маму с подносом в руках, без слов шагаю в её спальную и хватаюсь за белый лакированный чемодан. Я отлично знаю свою мать: она никуда не поедет, не прихватив с собой парочку вечерних нарядов. И… бинго! Красное платье из шифона. Довольно простое, но не лишённое изыска, скорее я буду украшением для этого платья, чем наоборот, а это то, что нужно; я хочу, чтобы он видел только меня, а не блестящую упаковку.

Скрытая боковая застёжка-молния, V-образный вырез спереди и сзади, без рукавов, сборки на талии, длиной до середины бедра… Люблю мамин вкус.

– Крис…эм-м… ты куда-то собираешься? – мама стоит над душой, и чувствую, как прожигает затылок недоумевающим взглядом.

– Косметичка где? – спрашиваю сухо, но ответа не дожидаюсь. Шагаю к туалетному столику, хватаю с него чемоданчик с косметикой и направляюсь обратно в свою спальную.

Мама с подносом в руках семенит следом:

– Отец звонил. Он по делам отъехал, но сказал, чтобы к шести мы были готовы. Мы едем домой, Крис! В Москву! Тебе же всегда нравилась Москва? Ю-ху!

Хлопаю дверью перед её носом и приступаю к нанесению макияжа. С этим придётся постараться, чтобы как следует замаскировать тени под глазами и придать коже хотя бы немного здорового блеска.

– Крис?..

Чёрт. Забыла на защёлку дверь закрыть.

Мама, шоркая тапочками по полу, останавливается за моей спиной, и я вижу её зарёванное лицо в зеркале. Хм, не одна я сегодня оценивала звукоизоляцию подушки?..

– Крис, давай поговорим, хорошо?

– К шести я буду здесь. Даже раньше, – отвечаю равнодушно, нанося на кожу тональную основу. – Не переживай, я не из тех, кто бросает слова на ветер.

Смотрю на настенные часы в золотистой оправе, стрелка которых отсчитывает последние минуты до того момента, когда наш немного шлюховатый «ангел» обзаведётся другой фамилией, откладываю косметику в сторону и иду к бару за бутылкой с шампанским.

Мама идёт по пятам.

– Который час? – спрашиваю её, доставая два бокала.

– Без трёх минут час, – мама выглядит растерянно. – А что ты собираешься… делать?

– Праздновать, мам, – улыбаюсь ей максимально широко. – Праздновать!

Через несколько минут бутылка с шампанским выстреливает пробкой, и золотистая жидкость со щекочущими нос пузырьками разливается по бокалам.

– Отлично! – мама, кажется, слегка воодушевляется. – А что празднуем?

– Татуировку, – подношу бокал к губам и делаю глоток, но вместо сладковатого привкуса чувствую сплошную горечь.

– Какую ещё татуировку? – глаза мамы округляются.

– Ту, что я собираюсь себе набить.

***

Три часа дня.

Каблуки стучат по парковой аллее, подолы плаща разлетаются в стороны за моей спиной, в одной руке чёрный клатч, внутри которого нет ничего, кроме телефона, а в другой – футляр со скрипкой. У меня идеальный макияж, идеальная укладка, шлейф дорогих французских духов тянется за мной от самой гостиницы, рисуя невидимый путь, что вскоре приведёт меня в точку невозврата, а вот душа покалечена и сердцу всё ещё больно. Даже несмотря на то, что сказала мне перед уходом мама; она всё-таки заставила меня себя выслушать. И пусть я узнала много нового, легче не стало. Стало ещё тяжелее.

Но и это пройдёт. Всё проходит.

Даже погода на удивление хороша! Пусть осень и разрисовала небо грязно-серыми мазками, что кажется, оно вот-вот рухнет на землю от тяжести, однако солнце сегодня не покоряется поздней осени так просто, – решило ещё побороться за место на небосводе, пронзая грозные облака золотыми лучами.

До «Клевера» решила пойти пешком. Городок маленький, да и мне просто необходимы были эти дополнительные пятнадцать минут тишины, прежде чем в моей жизни случится новое землетрясение.

Готова ли я увидеть их вместе – уже расписавшихся, счастливо улыбающихся молодожёнов?.. Нет.

Но я заставлю себя это сделать.

Теплится ли на сердце надежда, что свадьбы всё-таки не было?.. Я буду лгуньей, если отвечу «нет». Надежда, она ж такая сука, что всегда умирает последней.

Замерев на пешеходном переходе, смотрела как у дверей в «Клевер» курит группа мужчин в костюмах, а несколько девушек в вечерних платьях звонко хихикают и время от времени оглядываются по сторонам, будто кого-то высматривая.

«Видимо, не все ещё гости прибыли», – решаю. А это говорит о том, что свадьба всё же состоялась.

Поздравляю молодых.

Остатки надежды только что сдохли. И самое замечательное в этом всём то, что больнее не стало. Готова была. Знала – так будет. Знала – Митя пойдёт на всё ради того, чтобы вернуть отцовство.

Женя как-то говорила, что гостей будет немного, – лишь самые близкие. И для этого даже ресторан заказывать не будут, ведь «Клевер» вполне можно украсить подобающим для события образом. Чем, видимо, сама Женя и занялась, уж очень жутенько выглядит рястяжка над входом с кривой надписью, очевидно выведенной от руки: «Поздравляем молодых!»

Глубокий вдох. Ещё один. И ещё один. К чёрту! Не помогает.

– Живая музыка будет?

– Не только ребята из группы?

– Скрипачка? Надо же! – оживилась группка гостей у входа, которых проигнорировала и словом, и взглядом. Потянула на себя дверь, знакомо звякнули колокольчики… вот и всё. Назад дороги нет.

***

А Женя неплохо постаралась. Стены украшены шарами, сдвинутые буквой «П» столы пестрят обилием живых цветов в тонких высоких вазах, плакаты с поздравлениями и различными свадебными стишками то тут, то там… Из колонок негромко льётся музыка, слышится звон бокалов и столовых приборов, ведутся оживлённые беседы, детишки прыгают на сцене, звучит смех, кто-то кричит, что хочет сказать тост… Вот только… жениха на месте нет.

– Где Арчи? Что за фигня? Я сейчас буду красть невесту! Эй, вы там, позовите Арчи! Где его носит? – подвыпившим голосом возмущается Рома, сидя практически во главе стола недалеко от невесты, что говорит о том, что любовник Алины недавно засвидетельствовал бракосочетание и клятву в вечной любви. Какая прелесть!

Женя сидит рядом и выглядит так, будто не в своей тарелке себя чувствует, что неудивительно для роли свидетельницы; целый день приходится таскаться рядом с этим придурком. Тут замечает меня, вмиг оживает, подскакивает на ноги и уже движется по тесному проходу между стеной и рядом из спинок стульев, на ходу махая рукой.

А я в это время пересекаюсь взглядом с Алиной. Спокойно смотрит, без лишних эмоций, будто нисколько не удивлена меня видеть, без переживаний по поводу, что могу сболтнуть лишнего. Да и чего ей переживать? Дело сделано, уже не пойти на попятную.